Бандиты в белых воротничках 2

ГРИГОРИЙ ЛЕРНЕР И ЦВИ БЕН-АРИ
“Лернер” в переводе с идиш – “учитель”. “Цви Бен-Ари” в переводе с иврита – “Олень, сын Льва”. Между первым и вторым – ничего общего. И действительно, Григорий Лернер прошел очень большой и насыщенный удивительными событиями путь от скромного московского интеллигента, выпускника журфака МГУ, до светского льва и мультимиллионера. И все-таки уже в студенте-первокурснике, обладая определенной прозорливостью, можно было разглядеть будущего воротилу теневого рынка. Будущий журналист был практически незаметен в университетских аудиториях, зато развивал невероятную активность в студенческих стройотрядах, из которых позже вышли бригады шабашников. Лернеру всегда доставалось “теплое” место снабженца.
Получив вожделенный диплом, он устроился на работу в издательство “Колос” (ведомственный орган Минсельхоза), но одновременно оставался снабженцем шабашников. Именно причастность к этой тоненькой прослойке первых позднесоветских предпринимателей и открыла для него новые горизонты – по ту сторону закона. В 1983 году генсек Андропов приказал покончить с бригадами шабашников. Григорий Лернер, как и тысячи его коллег, был арестован. Он получил 11 лет лагерей за особо крупные хищения.
Потом было еще два суда, и в итоге срок ему скостили до пяти лет. Уже через год отсидки его перевели на “химию”, где он был бригадиром. Еще через год за примерное поведение Лернер вышел. И начал делать свой скромный бизнес в кооперативе. Наш герой устроился снабженцем в один из первых московских кооперативов – “Азербайджанская кухня”.
В ряду первых частных предпринимателей пронырливому Лернеру удалось получить кредит во Фрунзенском отделении Государственного банка. 50 тысяч рублей были по тем временам очень солидными деньгами. Дело Лернера постепенно расширялось. Он начал издавать репринтные книги дореволюционных историков, запрещенные при советской власти. На доходы от издательской деятельности наш герой организовал “Партнер-банк” – опять же первый кооперативный банк в столице и, наверное, в стране. К лету 1989 года фирма Лернера получила право на ведение внешнеэкономической деятельности. И в этом она оказалось первой среди частных коммерческих структур Советского Союза.
На месте общественного туалета Лернер строит шикарный офис. Передвигается по городу исключительно на “Мерседесах” и “BMW”. Его служащие получают оклады, вполне сопоставимые с европейскими окладами (позже, на следствии, они категорически отказывались давать показания на тему своей зарплаты).
Набирал Лернер свою команду весьма необычным образом. Вот как об этом, уже находясь в Израиле, вспоминала Ольга Жлобинская (в беседе с моим коллегой Дмитрием Калединым):
– Мы познакомились совершенно случайно. Я работала барменом в салоне “Женьшень” в Москве. Было такое модное место, где стригли, массаж и т. д. Гриша приходил туда обслуживаться. Он предложил мне работать у него. Подавать чай, кофе, когда к нему в офис приходило много народу. Я долго думала. Но потом согласилась. Совершенно неожиданно получилось такое долгое сотрудничество.
Уже через пару лет Жлобинская стала руководителем нескольких фирм, банкиршей и главным представителем Лернера в России – в то время, когда он скрывался от нашего правосудия в Израиле.
Где-то на рубеже 80-х и 90-х произошло “этапное” событие – знакомство Лернера с Тимофеевым. Сперва Сильвестр на кооператора “наехал”, но быстро понял, что такие мозги лучше не вышибать – они еще могут пригодиться. Лернер и солнцевско-ореховский авторитет стали друзьями и компаньонами. Видимо, чтобы еще больше скрепить узы партнерства, Тимофеев женился на Жлобинской.
Внезапный милицейский “наезд” (по поводу невозврата 35-миллионного кредита) в 1990 году ненадолго притормозил предпринимательскую активность Лернера. Его коллег арестовали, а сам он с двумя миллионами долларов в кармане бежал в Австрию, откуда, без проблем получив израильское гражданство, перебрался на землю обетованную. Позже законность получения Лернером второго гражданства стала одним из предметов разбирательства следственных органов. Ведь в анкете были вопросы: имел ли имярек судимость? не возбуждено ли против имярек уголовного дела? Интересно, что ответил Лернер?
В 1992 году его арестовали в Швейцарии и выдали России, где он отсидел несколько месяцев в “Матросской тишине”. Но за его защиту взялся сам Генрих Падва. В итоге Лернер вышел на свободу под смешной для него залог в 15 тысяч долларов. И тут же сбежал в Израиль. А в 1994 году его амнистировали – заодно с участниками октябрьского путча 1993 года.
Через четыре года, к моменту ареста в аэропорту Бен-Гурион, Лернер уже считался мультимиллионером. Обыски прошли на девяти (!) виллах, принадлежащих недавнему репатрианту. Было арестовано его личное имущество, в том числе несколько “Мерседесов” последних моделей и полмиллиона долларов наличными. В сводке новостей израильского ТВ во всю ширину экрана появились цифры “1 000 000 000”. Так оценивается (в долларах) личное состояние подследственного, пояснил диктор.
ЛЕРНЕР И БЕРЕЗОВСКИЙ
В связи с арестом нашего героя в израильском аэропорту в 1997 году впервые всплыло имя заместителя секретаря Совета безопасности, позже переквалифицировавшегося в исполнительные секретари СНГ. В Израиле распространился слух о том, что нынешний арест Лернера и Жлобинской инициирован заместителем секретаря российского Совбеза через спецслужбы в Тель-Авиве. На какое дело нашему Березовскому до “ихнего” Лернера, удивлялись российские журналисты. Удивлялись они напрасно. Слухи слухами, но на определенном этапе жизненные пути двух скандально известных бизнесменов действительно пересеклись. После чего Березовский оказался на волосок от гибели.
Как многие помнят, 7 июня 1994 года у дома приемов “ЛогоВАЗа” в районе Павелецкого вокзала взорвался автомобиль марки “Опель”. Взрыв произошел в тот самый момент, когда Березовский выезжал с территории дома приемов в своем “Мерседесе-600”. Погиб водитель, был ранен охранник, сам Березовский получил несколько осколочных ранений и ожоги кистей обеих рук. Несмотря на гибель своего человека, сотрудничать со следствием Березовский отказался.
И все же, как следовало из информации, просочившейся в печать, сыщики выяснили: “АВВА” Березовского незадолго до происшествия конфликтовала с неким банком, который формально возглавляли жена Сильвестра Ольга Жлобинская и ранее судимый за хищение бывший сотрудник ХОЗУ Главного разведывательного управления Георгий Угольков. Речь шла о Московском торговом банке. Этот псевдобанк набирал кредиты в обычных коммерческих банках и переправлял их в Швейцарию и в Израиль – на счета фирм Лернера (“Стевен старс ЛТД.” и “СИТ АГ.”). Криминальную крышу этим операциям обеспечивала ореховская группировка во главе с Сильвестром. По некоторым оценкам, в 1993–1994 годах Жлобинская, Угольков, Лернер и их соратники таким образом взяли и не вернули кредиты у двадцати банков. Почему не роптали “обманутые” банкиры, мы поговорим отдельно.
Мошенники добрались и до “Автомобильного всероссийского альянса”. 16 марта 1994 года с ним была заключена сделка, по которой упомянутый псевдобанк продал фирме Березовского свои векселя на общую сумму 1 миллиард рублей. Фактически речь шла о закамуфлированном краткосрочном кредите – срок погашения векселей истекал 6 апреля того же года. Наверное, читатели уже догадались, что ни в апреле, ни в мае деньги в “АВВА” не вернулись. Более того, лица, заключавшие сделку от имени банка, “пропали без вести””
Их поиском занялась служба безопасности “ЛогоВАЗа”. В конце концов удалось выйти на упомянутого Уголькова. Он пообещал вернуть деньги, если Березовский не будет обращаться в правоохранительные органы. Но последний бывшему сотруднику ГРУ, видимо, не поверил. 6 июня в офисе РУОПа на Шаболовке была назначена конфиденциальная встреча. Которая была потом перенесена на следующий день. Но так и не состоялась – из-за взрыва. Через неделю были арестованы Жлобинская и еще несколько человек, но вскоре их всех отпустили. Главным образом из-за того, что “кинутые” ими коммерсанты отказались сотрудничать со следствием.
Почему отказался Березовский, можно понять – ровно через три дня после взрыва означенный миллиард рублей ему все-таки вернули. То есть можно предположить, что бизнесмена пытались взорвать не из-за того, что не хотели отдать долг, а потому, что не желали его откровенных бесед с правоохранителями. Кстати, у финансового директора “АВВА” Михаила Антонова следователи все же взяли показания. Но тот “честно признался”, что никаких серьезных противоречий с банком Жлобинской у его коммерческой структуры не было. Была всего лишь маленькая “заминка” с возвратом долга.
Возможно, серьезных противоречий действительно не было. Но 17 июня того же года произошел еще один взрыв – в офисе Объединенного банка, также входящего в финансовую группу Березовского. И вновь следователи усмотрели в этом происшествии развитие конфликта между Сильвестром и Березовским. Так или иначе, после 13 сентября 1994 года, когда сам Сильвестр был взорван в своем “Мерседесе”, хозяина “ЛогоВАЗа” больше не беспокоили.
ЛЕРНЕР И КОБЗОН
Осечка с Березовским не охладила пыл нашего героя – и он продолжал активно “сотрудничать” с российскими банками. Очередной его жертвой стал Межрегионбанк (полное название этого неудачливого финансового учреждения – Московский межрегиональный коммерческий банк). Заведомо невозвратные кредиты фирмам упомянутых компаньонов Лернера выдавались не за красивые глаза Жлобинской, а под вроде бы серьезную гарантию. Ее давал – точнее, обеспечивал своим вкладом – Фонд 50-летия Победы. Чтобы Межрегионбанк перечислил мошенникам 40 миллиардов рублей (в ценах 1994 года – 10 миллионов долларов), в этот банк было положено 200 миллиардов. Деньги, которые фонд получил, между прочим, не от меценатов, а прямо из бюджета.
Кредиты Межрегионбанка в итоге оказались на Северном Кипре: вся операция была оформлена как покупка российским банком акций новоиспеченного киприотского Независимого профсоюзного банка. На его открытие из Москвы прибыла весьма представительная делегация: несколько заместителей министра, два зампреда Центрального банка России. И в той же компании – Иосиф Кобзон. Не в качестве артиста, а в качестве зампреда пресловутого Фонда 50-летия Победы. Сам ли Кобзон догадался провернуть упомянутую операцию или кредиты фирмам Жлобинской и Уголькова гарантировали другие руководители Фонда, история умалчивает. Но вот что характерно: летом 1995 года председатель совета Межрегионбанка Илья Соколовский на полном серьезе предложил избрать на свое место Иосифа Кобзона, а зампредом банка назначил Георгия Уголькова.
В итоге из 200 миллиардов самим ветеранам досталось чуть больше одной тысячной процента: 300 миллионов рублей – в виде презентуемых ко Дню Победы ручных часов, 27 миллиардов почему-то ушло управлению делами президента, а 7 миллиардов – правительству Москвы. Последний широкий жест руководителей фонда, впрочем, понятен: Кобзон давно уже считается человеком из ближайшего окружения Лужкова и никогда своей близости к мэру не скрывал.
Но что может быть общего у Кобзона с Лернером и женой Сильвестра? На сей счет мы можем найти лишь косвенный ответ. Дала его, сидя на скамье подсудимых, Валентина Соловьева, хозяйка “Властилины”, “кинувшая” вкладчиков на триллион с лишним рублей. Она дала показания, что действовала под “крышей” Сильвестра, а познакомил пирамидчицу с авторитетом и хорошо отрекомендовал его не кто иной, как Иосиф Кобзон. Знакомство якобы состоялось в офисе Иосифа Давыдовича, в гостинице, “Интурист”.
Не знаю, можно ли верить этой знаменитой мошеннице. Но ссылка на “Интурист” делает эту историю более достоверной. Мне однажды довелось побывать на том этаже “Интуриста”, где по-соседски располагались три офиса трех знаменитых людей: Анзори Кикалишвили (именно у него в гостях я тогда побывал), Отари Квантришвили и Иосифа Кобзона. Этих троих объединяли не только соседские – приятельские отношения. Три имени стояли в списке соучредителей небезызвестной “Ассоциации XXI век”. Позже их пути разошлись, причем навсегда: Кобзону привелось провожать великого Отари в последний путь на Ваганьковское кладбище. Как бы там ни было, Иосиф Давыдович никогда не отрицал своего знакомства с Квантришвили, как и с другими авторитетами – Япончиком и Тайванчиком. Так что добавление к списку добрых знакомых великого певца имен Лернера и Сильвестра вряд ли кого-то может удивить или покоробить.
Однако вернемся к Межрегионбанку. Его дела из-за подобных афер к 1995 году окончательно расстроились. Руководство банка потребовало от Лернера, Жлобинской и Ко вернуть перекачанные на Северный Кипр деньги. Ответ не заставил себя долго ждать. 6 апреля 1995 года неизвестные обстреляли машину председателя правления банка Альберта Шалашова. Он тогда сделал заявление, что банк “хотят поставить под контроль криминальные структуры”. Чтобы уберечь это финансовое учреждение от банкротства, была создана комиссия по выводу его из кризиса. Возглавивший ее известный финансист Олег Харлампович снова попытался поинтересоваться судьбой выданного Жлобинской и Уголькову кредита. Но интерес его к этому делу быстро пропал: в июле того же 95-го на него было совершено покушение. Ценой своей жизни банкира спас телохранитель Алексей Сапрыкин.
Аналогичные проблемы возникли и у Мосстройбанка. Он выдал в пользу “киприотских партнеров” кредитов аж на 50 миллионов долларов. С просьбой посодействовать в возврате этих средств мэр Лужков в ноябре 1997 года обратился в Генпрокуратуру. Знал ли Юрий Михайлович, что еще два года назад ту же проблему пытался решить председатель правления Мосстройбанка Михаил Журавлев? Попытки последнего закончились печально: банкир пал от пули киллера. Случилось это через два месяца после покушения на его коллегу из Межрегионбанка.
Кстати, именно после краха Межрегионбанка в 1995 году разразился первый серьезный банковский кризис в России. Тогда этому искали и находили какие угодно причины, – но никто в связи с кризисом почему-то не упоминал имени Григория Лернера. А тот преспокойно скупал недвижимость в Израиле и разрабатывал алгоритм своей новой крупномасштабной аферы.
ЛЕРНЕР И ДУБЕНЕЦКИЙ
В сентябре 1996 года Яков Дубенецкий, глава Промстройбанка России – крупнейшего, некогда государственного учреждения, входящего в десятку самых больших банков страны, – в одном из интервью говорил о Лернере, что он “ничего другого не умеет и не хочет делать, кроме как разорять российские банки. Профессия у него такая”.
Тот же Дубенецкий всего за несколько месяцев до этого, в мае 1996 года, написал нашему герою письмо (его я получил от своего израильского коллеги-журналиста), в котором были такие проникновенные строчки:
“Как следует из Вашего письма. Вы полагаете, что мы усомнились в доверии к Вам, в Вашей деловой обязательности, корректности. Сожалею и недоумеваю, на чем основаны такие выводы. По-видимому, для Вас не является секретом, что с Вашим именем в наших деловых и властных кругах и в прессе разных периодов связаны разноречивые суждения (от восторженных до противоположных), и мы все этими мнениями располагали, еще только начиная наше сотрудничество. Однако и личное общение, и развертывающиеся деловые связи позволили нам пренебречь разного рода слухами, сомнениями и уверенно “сделать ставку” на Вас в наших, упомянутых выше планах выхода на крупнейшие финансовые рынки...
Мой призыв, моя мольба к Вам состоит в следующем: убедительно прошу Вас взвесить все обстоятельства и последствия какого-то публичного выяснения отношений, исходя из видения ситуации, что мы Вас сознательно “подставили” исходя из недоверия. Да, сегодня у нас возникли проблемы, и, повторяю, я страшно переживаю, что в связи с этим осложнились дела у Вас. Но ведь надо надеяться, что мы сможем преодолеть эти проблемы. И надо ли отказываться от будущих весьма перспективных возможностей сотрудничества, которые могут быть столь взаимовыгодными...
Хочу при этом подчеркнуть, что мною движет... естественно, то громадное уважение, которое я продолжаю к Вам испытывать...
Уважаемый Григорий Львович! В заключение хочу еще раз просить Вас не допускать непоправимых действий, не подрывать возможности нашего дальнейшего сотрудничества”.
Вот с каким искренним уважением относились к Григорию Львовичу крупнейшие российские банкиры (Дубенецкого, кстати, одно время прочили на пост главы Центробанка). Вот как они жаждали посотрудничать с нашим героем.
Их не смущал ни первый его 5-летний срок, ни второй арест в Швейцарии. Ни взрывы в фирмах Березовского, ни покушения на Шалашова и Харламповича, ни убийство Журавлева. Может, они были не в курсе? Отнюдь. В уже цитируемом интервью г-н Дубенецкий со знанием дела говорит об этих покушениях. Упоминая неудачное сотрудничество Журавлева с Лернером и убийство банкира, Дубенецкий вспоминает: “Он пытался биться за правду до конца, возвратить деньги... Покушение на Шалашова (Межрегион-банк), который был тоже выкачан этими же партнерами, покушение на Харламповича (банк “Хелп”, погиб охранник) стоят в том же ряду”.
Это знание не помешало руководству Промстройбанка в конце 1995 года вступить в новую игру, придуманную великим комбинатором наших дней.
В зале одной из самых шикарных гостиниц Тель-Авива собралась израильская и российская богема, чтобы поучаствовать в презентации нового детища Григория Лернера – Первой российско-израильской финансовой компании (ПРИФК). От России присутствовали: советник президента Александр Яковлев, заместители министра финансов Александр Смирнов и Андрей Астахов, заместитель министра экономики Андрей Шаповальянц (к 1998 году, как мы знаем, этот господин дорос до министра), зампреды Центробанка Александр Хандруев и Константин Любченко, академик Лев Абалкин. Один из высоких визитеров зачитал приветственное послание российского премьера Виктора Черномырдина: “ПРИФК – это новый этап российско-израильского экономического сотрудничества”. Задача проекта была проста и достижима: аккумулировать деньги эмигрантов из СНГ и вкладывать их в российскую экономику.
Главным партнером ПРИФКа стал Промстройбанк, его первый зампред Станислав Дегтярев возглавил совет директоров ПРИФКа. Однако сотрудничество оказалось недолгим. Уже через полгода Дубенецкий вдрызг разругался с Лернером, а Дегтярев был отстранен от должности. Он пытался восстановиться через суд, однако с ним случилось еще более серьезное ЧП. Однажды он вышел из своей квартиры – и на лестничной площадке раздался мощный взрыв. Взорвалась граната: у двери банкира кто-то установил так называемую растяжку – типа той, на которой подрывались российские солдаты в Чечне. Банкир чудом остался жив и почти не пострадал. Вскоре по подозрению в организации покушения был задержан шеф службы безопасности Промстройбанка Александр Клюшников. Но через два дня его отпустили, даже не взяв подписку о невыезде.
Что же произошло между Дегтяревым, Дубенецким и Лернером?
На сей счет существуют самые разнообразные версии. Лернер утверждал, что его натурально кинули российские партнеры, Дегтярев держал сторону Лернера, Дубенецкий, напротив, обвинял во всех грехах израильтянина и намекал на то, что именно ему была выгодна гибель зампреда Промстройбанка.
Фабула этой запутанной истории такова. В операциях участвовал уже знакомый нашим читателям расположенный на территории непризнанной республики Северный Кипр Независимый профсоюзный банк. Он, видимо, был излюбленным инструментом лернеровских махинаций. С февраля фирма “Промстройфинанс” (зарегистрированная в Швейцарии дочерняя структура Промстройбанка) начинает размещать на корсчетах кипрского банка в Израиле депозитные вклады, проценты от которых должны пойти в уплату российской доли в уставном капитале ПРИФКа. Всего через Независимый профсоюзный банк было пропущено 48 миллионов долларов – эти деньги вернулись в Россию с 25 процентами прибыли. Однако в мае 1996 года, так и не вложив в ПРИФК ни одного доллара, Промстройбанк неожиданно отзывает свой вклад. Разражается скандал, следует обмен письменными протестами.
Вот как трактовал эти странные события сам Григорий Лернер (запись своей беседы с Лернером прислал мне из Тель-Авива местный журналист Дмитрий Каледин):
– Главная причина разрыва – раздоры в руководстве Промстройбанка, личные амбиции его главы и глубокое расхождение в наших политических взглядах. Так случилось, что проект совпал с президентскими выборами в России. Дубенецкий никогда не скрывал своих симпатий к коммунистам. Не случайно в его советниках ходили Валентин Павлов и Юрий Фирсов. Вполне естественно, что Дубенецкий всячески поддерживал свою партию. Израильская сторона однозначно выступила за переизбрание Бориса Ельцина. Я возглавил штаб предвыборной кампании в Израиле в поддержку этого кандидата и вложил в нее немалые деньги, за что удостоился личной письменной благодарности Бориса Николаевича. Прокоммунистическая позиция главы Промстройбанка – одна из причин, по которой мы не рисковали переводить в этот банк собранные средства.
Между тем у Якова Дубенецкого была своя трактовка происшедшего. Он утверждает, что порвал с Лернером потому, что раскусил его коварные замыслы:
– Первый признак хорошо спланированной аферы – убедительные доказательства того, что широчайшие, но призрачные перспективы вполне реальны. Чтобы обмануть банкиров, необходимы, конечно, недюжинный талант, немалые средства и прекрасно выполненные поддельные документы. Вторая ловушка – это хороший, перекрестный и с каждым разом все более и более возрастающий депозит, когда процент по предыдущему и сам депозит можно получить только после гарантирования и внесения следующего. Надо только подождать, когда депозит будет максимально высоким, примерно 50–60 миллионов долларов, прокачать его через банк-пустышку и – с концами.
Но почему Дубенецкий “раскусил” Лернера так поздно – когда уже прогнал через его структуры не один десяток миллионов долларов?
Есть еще одна версия по поводу подоплеки этой странной истории.
Согласно этой трактовке израильский проект был лишь ширмой, прикрывающей совсем другую игру. Дубенецкого заинтересовала возможность проводить бесконтрольные финансовые операции на территории де-юре не существующей Турецкой Республики Северный Кипр. Как свидетельствовал глава ЦБ этой непризнанной республики в своем письме в российский Центробанк (письмо было опубликовано в одной из российских газет), Дубенецкий и его зам Новиков приобрели пресловутый Независимый профсоюзный банк в личную собственность. (Приобрели не напрямую, а купив акции оффшорных фирм, которым этот банк принадлежал.) А затем банкиры, как следует из письма, решили продать эту финансовую структуру своему собственному учреждению – то есть Промстройбанку. Причем продать по номинальной величине уставного капитала – ни много ни мало за 46 миллионов долларов. Был составлен соответствующий договор, правда, без указания цены. Однако продажа по неизвестным причинам сорвалась.
Промстройбанк, получив в залог 99,7 процента акций кипрского банка, перевел на Кипр “лишь” 1,3 миллиона долларов из оговоренной суммы. “Недопроданный” банк оказался в плачевном состоянии: его работники не получали зарплату, в бюджет не перечислялись налоги. Это и послужило поводом для обращения главы ЦБ Северного Кипра к российскому руководству.
ЛЕРНЕР И БОВИН
В июне 1996 года в историю сложных взаимоотношений Лернера и российских банкиров неожиданно решил вмешаться российский посол в Израиле, в прошлом известный журналист-международник Александр Бовин. По каналам дипломатической почты посол прислал главе Центробанка Сергею Дубинину письмо следующего содержания:
“Во время пребывания в Израиле зимой с.г. глава Промстройбанка России Я.Н. Дубенецкий обратился с просьбой к Первой российско-израильской компании выступить его гарантом при открытии персонального счета в банке “Хапоалим”, а также гарантировать его “золотые” кредитные карточки. Это и было сделано на основе джентльменского соглашения.
С тех пор ПРИФК неоднократно покрывала “минус” г-на Дубенецкого в банке. Соответственно г-н Дубенецкий уведомлялся банком “Хапоалим” о необходимости либо перевести полагающиеся суммы в банк, либо отказаться от пользования кредитными карточками. К сожалению, ни ответ, ни деньги не поступали.
Сложившаяся ситуация наносит ущерб престижу банков России и может негативно сказаться на российско-израильских финансовых связях. В связи с вышеизложенным прошу Вас, г-н Дубинин, разъяснить г-ну Дубенецкому, что российскому банкиру не пристало вести себя так несолидно.
Прошу извинить за беспокойство и заранее благодарю за ответ.
Приложение: письмо банка “Хапоалим” от 18.06.96г.
Искренне Ваш А. Бовин, посол России в государстве Израиль”.
По поводу того, что Дубенецкий вел себя несолидно, мы с господином послом спорить не будем. Но возникает другой вопрос: а какое его посольское дело до тонкостей взаимоотношений какого-то Лернера с российскими банкирами? Неужели г-н Бовин серьезно верил, что отказ некоего финансиста платить по каким-то там карточкам может серьезно сказаться на российско-израильских отношениях? Почему именно сторону Лернера в сложном и затянувшемся конфликте взял господин посол?
Ларчик открывался просто. Бовин тоже был в каком-то смысле партнером Лернера. А точнее – одним из вкладчиков его разрекламированного ПРИФКа. Позже деятельность этой структуры будет оценена как построение очередной финансовой пирамиды – и станет одним из пунктов обвинения Лернера, предъявленного израильской Фемидой. По собственному признанию Бовина, он вложил в ПРИФК несколько тысяч долларов.
Конечно, посол не обязан был знать, что человек, которому он доверил свои сбережения и интересы которого он отстаивал, используя свое служебное положение, за несколько лет до этого вышел под залог из “Матросской тишины” и фактически укрывался в Израиле от российского правосудия.
Но любопытно, что это было не единственным выступлением Бовина в защиту Лернера. В интервью одной из российских газет он объяснил арест Лернера в 1997 году нежеланием израильского истеблишмента делиться с энергичными новыми русскими. Едва вышло его интервью, как израильское телевидение со ссылкой на полицейские источники сообщило, что дети Бовина учились в дорогих зарубежных школах за счет Григория Лернера и что Лернер оплачивал отпуска и отдых Бовина и его коллег.
Кстати, аналогичный эпизод трогательной дружбы посла и бизнесмена с сомнительной репутацией всплыл и в ходе женевского разбирательства по делу Сергея Михайлова (по кличке Михась). На суде прозвучали показания, что Михайлов и его партнеры по бизнесу были в весьма теплых отношениях с российским послом в Австрии.
Но в одном Бовин был безусловно прав. В разорении российских банков с помощью Лернера могли быть заинтересованы сами банкиры – если благодаря похищенным суммам тяжелели их собственные карманы. То есть каждый из банкиров мог искренне воспроизвести слова поэта: “Ах, обмануть меня нетрудно. Я сам обманываться рад!”
ЛЕРНЕР И БАНКИРЫ
Технологию такого “самообмана” удалось вскрыть израильским следователям в ходе допросов подельников Лернера и российских банкиров.
Показания Натальи Лозинской – бывшей помощницы Лернера, согласившейся сотрудничать со следствием, – позволяют совсем по-другому взглянуть на роль руководителей российских банков в этих странных историях с невозвращенными кредитами. Некоторые протоколы допросов попали к автору этих строк в виде ксерокопий. Привожу их с купюрами и стилистическими поправками. И напоминаю, что в материалах уголовного дела Лернер фигурирует под именем Бен-Ари.
Вот компиляция из нескольких бесед следователя с Лозинской.
– Откуда вы знаете, что связь с Межрегион-банком завязалась в июле 1994-го?
– Я узнала это от Харламповича, который по распоряжению Бен-Ари послал в Москву партнера для того, чтобы открыть совместный российско-израильский банк.
– Откуда вам известно о переводе 330 000 долларов на счет Харламповича?
– Я присутствовала на одной из встреч Харламповича и Бен-Ари в Израиле. Харлампович сказал, что ему нужно 330 тысяч долларов. Бен-Ари дал мне распоряжение перевести эту сумму на счет в одном из американских банков, который указал Харлампович. Что я и сделала.
– Я показываю вам распоряжение Американо-израильскому банку, чтобы он перевел 500 000 долларов на Кипр в “S.T. First Trust Financifl S.A.”. Что это за перевод?
–Это перевод на личный счет Журавлева: плата за то, чтобы он дал кредит фирме Бен-Ари.
– Что должен был сделать “Гарвард” (одна из фирм, контролируемых Бен-Ари. – А.М.) с деньгами, которые он получил (от российских банков. – А.М.) за выполнение упомянутых ранее финансовых операций?
– Я думаю, что эти деньги должны были составить капитал российско-израильского банка.
– Как в действительности были использованы эти деньги?
– Примерно 8,5 миллиона долларов были возвращены Мостстрою, еще 3 миллиона – в Межрегионбанк. Около двух миллионов ушло на личные счета Журавлева и Работяжева (руководители Мосстройбанка). У Журавлева был счет на Кипре, у Работяжева было несколько счетов. Шалашову и Стилиди (руководители Межрегионбанка) был выплачен миллион долларов на их личные счета, за их услуги в России.
– Откуда вы знаете, что Журавлев использовал деньги, которые получил, на строительство виллы на Кипре?
– Я это знаю от Бен-Ари и самого Журавлева. Когда я, Журавлев, Работяжев, Угольков, Бен-Ари и Дмитриев ездили на север Кипра, по дороге мы остановились в городе Фарус, и там Журавлев вылез из самолета. Он сказал, что у него там есть дом и семья его там ждет. О том, что строительство производилось на деньги, которые он получил от Бен-Ари, я слышала от Работяжева, который звонил мне и Бен-Ари и просил поторопиться с переводом денег, так как строительство виллы Журавлева затягивается. Насколько мне известно, вилла так и не была достроена.
– Расскажите о том, как испортились отношения между Промстройбанком и ПРИФКом.
– Разногласия между Бен-Ари и Дубенецким начались в апреле 96-го года. По устной договоренности летом 96-го деньги ПРИФКа должны были попасть в Промстрой. Но они переведены не были. Потому что их просто не было собрано в достаточных количествах от клиентов. Сам Промстрой переводил деньги на Кипре в виде краткосрочных вкладов под 45 процентов годовых. Официально банку выплачивалось 25 процентов, а еще 20 процентов шли трем людям – Дегтяреву, Дубенецкому и Новикову. Часть была переведена на счет Дегтярева в израильском банке “Хапоалим”. Дубенецкому и Новикову переводились на счета в Швейцарии, не помню, в какой банк.
Почти все вышеупомянутые банкиры (за исключением покойного Журавлева) по просьбе израильских коллег были допрошены сотрудниками Генпрокуратуры. Все они, естественно, отрицали, что лично получали деньги от Лернера. Вот один из характерных диалогов.
Из допроса Якова Дубенецкого, сентябрь 1997 года.
– Вы получали от Григория Лернера какие-то деньги в виде переводов на ваш счет и за что?
– От господина Лернера я не получил ни цента.
– У вас есть личные счета за границей, если да, то сколько, где и на какие суммы?
– У меня был счет в израильском банке “Хапоалим” для того, чтобы покрывать ту кредитную карточку, которую мне этот банк выдал во время одной из моих поездок туда. Кредитные карточки принимались для медицинского обследования и лечения моего сына, который плохо себя почувствовал в начале 1995 года. На этот счет было переведено 30 тысяч долларов. Других счетов в других банках у меня нет.
– Кто помогал вам открыть этот счет и при каких обстоятельствах?
– Мне помог Григорий Лернер. В его офис была вызвана женщина по имени Дина. Она заполнила все необходимые документы. После этого я получил от нее номера телефонов и факсов двух женщин – Марины и Софы, к ним я впоследствии обратился и попросил закрыть счет.
– Откуда были переведены деньги на этот счет?
– Это был перевод от одного из моих друзей, я думаю, из Англии, я не могу назвать его имени, но он не связан с Лернером.
– У вас был “минус” в банке “Хапоалим”?
– Да, у меня был “минус” из-за того, что деньги были переведены только в июне 1996 года, а расходы были в апреле того же года. Только из письма посла России в Израиле Бовина я узнал, что “минус” был покрыт Григорием Лернером.
– Объясните точно, как Лернер покрывал ваш “минус”?
– Я не знаю всех деталей.
Автор этих строк показал протоколы израильских допросов сотрудникам Следственного комитета МВД России, которые расследуют дело о хищении Лернером в российских банках 200 миллионов долларов. Вот как прокомментировал мне эпизоды с личными счетами банкиров начальник отдела по расследованию особо тяжких экономических преступлений СК МВД Олег Рагинский.
– Если бы речь шла о личном, карманном банке, его хозяин имел бы право самостоятельно распоряжаться своими капиталами – без оглядки выдавать любые кредиты и получать за это любые дивиденды, не забывая только выплачивать налоги. Но совсем другое дело – коммерческий, акционерный банк. Здесь уже речь идет о коллективной собственности. К тому же, кроме денег акционеров, в нем участвуют и привлеченные капиталы. Если руководитель такого банка выдает необеспеченные, заведомо невозвратные – или очень рискованные – кредиты, получая за них какие-то “гонорары” от заинтересованных лиц, – это уже криминал. Это прямое соучастие в хищении. Такого банкира уже нельзя назвать жертвой мошенничества – потому что он был “сам обманываться рад”. Фактически он обманул родной банк. А всю вину старается свалить на службу экономической безопасности, которую нынче имеет каждый уважающий себя банк. Но ведь руководитель сам привел этого ненадежного клиента, и рекомендации сотрудников его, естественно, не интересовали. Обычно у таких нечистоплотных банкиров есть круг “своих”, опекаемых ими клиентов. Именно эти неформальные отношения с “левыми” кредитами и “гонорарами”, особенно распространенные в середине 90-х, и породили волну кровавых разборок и заказных убийств.
ЛЕРНЕР И ЛИСТЬЕВ
Об израильском следе в деле об убийстве Влада Листьева всерьез заговорили после ареста в Швейцарии Михася – солнцевского авторитета и доброго знакомого Лернера (что можно заметить хотя бы по опубликованным фотографиям). Михась, который одно время вместе с Сильвестром руководил объединенной солнцевско-ореховской группировкой, был хорошо знаком с бизнес-проектами Лернера и, что пока не исключается, сам в некоторых из них участвовал. Михась, его друзья и коллеги братья Аверины и Лернер фигурировали в одном списке “особо опасных русских мафиози”, который МВД Израиля составил осенью 1996 года. Любопытно, что Лернер в нем значится под номером один.
Швейцарский следователь Жорж Зеккин, ведущий дело Михайлова, на встрече с журналистами в августе 1997 года сообщил, что нашел документы, которые однозначно свидетельствуют о связях его подследственного с Лернером. О личном знакомстве Михася и Лернера говорят и многочисленные фотографии, изъятые у солнцевского авторитета после ареста. Швейцарский следователь сообщил, что намеревается допросить Лернера по делу Михайлова.
В свою очередь, в женевскую тюрьму, где сидел Сергей Михайлов (Михась), неоднократно приезжал следователь из Израиля. Официально предметом интереса этого правоохранителя были израильские паспорта и гражданство Михася – точнее, каким образом он все это получил. Но, возможно, к Михайлову были и другие вопросы. В том числе вопрос о причастности контролируемой им израильской фирмы “Эмпайбонд” к сомнительным проектам (в области рекламного бизнеса) на ОРТ. К тому же появилась информация, что бывший телохранитель Михася признался сотрудникам одной из западных спецслужб, что именно его шеф организовал убийство Листьева – как раз из-за споров по поводу телерекламы.
В разное время появлялись и другие сообщения о причастности к убийству Листьева Михася и его израильских компаньонов. Еще в 1995 году в “Комсомолке” напечатали анонимное письмо, общий смысл которого сводился к тому, что некая фирма, контролируемая солнцевскими и участвовавшая в коммерческих проектах телекомпании “ВИД”, после возвышения Листьева была отодвинута от основного финансового ручья, за что Листьев и поплатился.
Наконец, появилось сообщение, что один из непосредственных исполнителей убийства тележурналиста (а их, как утверждают правоохранители, было не меньше трех) скрылся после совершения преступления именно на территории Израиля. Там же, в одной из тель-авивских гостиниц, этот человек погиб от рук неизвестных. На встрече с журналистами, на которой присутствовал автор этих строк, Генеральный прокурор Юрий Скуратов прямо связал это происшествие с чрезмерной откровенностью бывшего заместителя Генпрокурора Олега Гайданова. Из оптимистичного заявления последнего следовало, что в “деле Листьева” произошел прорыв и правоохранителям уже известны имена исполнителей. Вскоре одно из этих имен появилось на могильной плите.
Словом, следы ведут в Израиль. По одной из версий, смерть тележурналиста напрямую связана с неудавшимся проектом прокрутки рекламы для израильского телевидения. Тем более что, по словам Генпрокурора, этот эпизод недавно решили выделить в отдельное производство.
Речь идет о проекте “Москва глобальная”: система спутниковой связи под этим наименованием существовала еще во времена Союза. Позже на ОРТ эту систему решили использовать под совместный с Израилем проект, который предусматривал передачу российских программ в Израиле через спутник. В самом Израиле предполагалось распространение этих программ по кабельному телевидению среди русских эмигрантов. Естественно, в проекте планировалось использовать большой объем рекламы. Именно вокруг прокрутки рекламы и разгорелась борьба между российскими и израильскими криминальными структурами. Возможно, ее первыми жертвами и стали продюсер ОРТ Олег Слабынько и Влад Листьев.
По сообщению израильских правоохранителей, арестованный по “делу Лернера” его ближайший компаньон Зеев Орбах подозревался в том, что он создал совместную фирму, которая организовала передачу по израильскому телевидению рекламных материалов. Причитающиеся за это российскому партнеру деньги Орбах переводил на личные счета в Израиле и за границей. По некоторым данным, компания Орбаха не выплатила руководству российского телеканала около 20 миллионов долларов, вырученных от рекламы.
Любопытное сообщение по этому поводу прозвучало по 1-му каналу израильского ТВ в июне 1997 года. По данном тележурналистов, к последнему аресту Лернера привела информация, полученная израильской полицией от высокопоставленного представителя МВД России. В переданной информации сообщалось, что Лернер причастен к борьбе влиятельных сил за рекламный эфир на российском телевидении и в том числе к убийству Листьева. Причем Лернера якобы просил арестовать сам президент России Борис Ельцин.
В этом телесюжете говорилось также, что еще до убийства Листьева руководство одного из российских телеканалов сообщило Лернеру о прекращении трансляции (в том числе и на Израиль) рекламных роликов совместной компании Григория Лернера и Зеева Орбаха. После убийства Листьева группа криминальных элементов ворвалась в студию телеканала и посредством угроз заставила возобновить трансляцию рекламных роликов. Лишь последующее вмешательство сил правопорядка избавило телеканал от давления уголовников. Один из свидетелей тех событий, доверенное лицо Бориса Березовского, находится в Израиле – сообщил в заключение тележурналист.
Это было не первым и не последним сообщением о тесных связях Лернера и руководства Останкина. Неудавшийся журналист (по словам Григория Львовича, его не взяли в газету из-за пятого пункта), он решил отомстить природе за свой давний позор – и въехать в российское и израильское информационное пространство на коне телевизионного и газетного магната.
В ходе следствия генеральный секретарь израильской Партии труда г-н Звили сообщил, что Лернер предлагал подключить к ее предвыборной компании Останкино. Правда, г-ну Звили показалось такое предложение подозрительным, и от него отказались. Однако Лернер вряд ли переоценивал свои возможности. Об этом свидетельствует еще одна любопытная история, о которой я узнал благодаря коллеге из иерусалимской газеты “Вести” Евгении Кравчик.
ЛЕРНЕР И ГУСМАН
Уже задолго до ареста Лернер стал интересоваться русскоязычными изданиями Израиля. В одном из последних начинаний Лернера странным образом переплелись бизнес-проект по раскрутке русскоязычной газеты “24 часа”, рекламная поддержка этого проекта телекомпанией “ВИД” и... торговля оружием с Азербайджаном...
5 августа по 1-му российскому телеканалу в передаче “Тема” шел выпуск ток-шоу под названием “Наши в Израиле”. Ведущий Юлий Гусман объявил: “Спонсор нашей программы еженедельник “24 часа”. О том же свидетельствовал рекламный щит и рекламные заставки. Среди гостей ток-шоу были и два редактора “24 часов” (прежний и нынешний) – Давид Маркиш и Йосеф Шагал. Зрительный зал состоял в основном из творческих сотрудников газеты. Среди них, как скромный зритель, сидел некто Ахмед-паша Алиев, купивший газету “24 часа” полгода назад. В студии не было лишь Григория Лернера – могущественного компаньона г-на Алиева и опекуна газеты. По понятным причинам. Судьба его в эти дни как раз определялась в иерусалимском суде.
Русскоязычный Тель-Авив, прильнувший к голубым экранам, смотрел эту передачу с большим изумлением. Уж там-то хорошо знали, что “24 часа” пока выходят, но в сокращенном варианте, роскошный офис газете пришлось оставить, а редактор Маркиш давно перестал там появляться. И что судьба именно этих “наших в Израиле” складывалась совсем не в жанре ток-шоу.
Как сообщил в беседе с автором этих строк координатор программы Тимур Вайнштейн, передача снималась еще до ареста Лернера – в конце апреля, – но задержалась с выходом до августа. Инициатором съемок в Израиле было руководство еженедельника. Йосеф Шагал приезжал в Москву, встречался с генпродюсером телекомпании “ВИД” Андреем Разбашем и Юлием Гусманом.
В заказном характере передачи, как мне объяснили, нет ничего необычного. Г-н Вайнштейн не отрицал, что периодически программа “Тема” выходит на деньги и в интересах спонсоров. Выбор же именно передачи Гусмана для компаньонов Лернера был не случаен. Еще в 1996 году в его офисе и под его председательством прошла встреча активистов предвыборного штаба Бориса Ельцина с русскоязычными изданиями. (Дело в том, что многие выходцы из нашей страны, сохранившие российское гражданство, имели право участвовать в президентских выборах.) В качестве почетного гостя из Москвы присутствовал Юлий Гусман. Он призывал журналистов оказывать штабу всяческую поддержку, помочь с транспортом для голосующих и бесплатно публиковать политическую рекламу.
Возможно, именно тогда и произошло знакомство Гусмана и Лернера. Последний, как мы знаем, удостоился личной благодарности Ельцина за активную работу в предвыборном штабе.
Какова же истинная репутация этих “наших за рубежом”, которых спустя год так рекламировал г-н Гусман?
30 июля 1996 года Давид Маркиш, сын известного писателя Переса Маркиша, оставил пост начальника отдела по связям с русскоязычными СМИ в пресс-бюро израильского правительства и стал советником Григория Лернера, президента ПРИФКа. До этого Лернер уже имел возможность оценить организаторские способности Маркиша при подготовке пышной презентации ПРИФКа. Выше уже рассказывалось, что тот лернеровский проект потерпел фиаско: Промстройбанк разорвал с израильтянами отношения, после чего на лестничной клетке зампреда банка Станислава Дегтярева (курировавшего проект с российской стороны) разорвалась граната. Переход Маркиша к Лернеру состоялся как раз в самый разгар этого скандала.
Еще находясь на государственной службе, Маркиш учредил фирму “C.V. Israfax”. Держателем 90 процентов ее акций стал некто Ахмед-паша Алиев. Именно эта фирма с начала 1997 года стала собственником еженедельника “24 часа”.
Маркиш был назначен главным редактором еженедельника, а его бывший шеф Лернер, на сей раз представляя интересы некоего люксембургского холдинга, заявил о решении холдинга купить часть акций еженедельника, увеличить объем издания со 100 до 300 полос и вывести его в лидеры на рынке русскоязычных масс-медиа. Презентация нового проекта Лернера состоялась 20 марта 1997 года и не уступала пышному открытию ПРИФКа.
Неизвестно, была ли в итоге юридически оформлена сделка о покупке холдингом Лернера акций еженедельника, но с начала весны газета действительно стала выходить на 300 полосах, а журналисты переселились в новый комфортабельный офис. Правда, с этого времени они перестали получать зарплату.
За выпуск номеров по-прежнему отвечал прежний главный редактор Йосеф Шагал. Между тем о роде занятий одного из хозяев, Ахмеда-паши Алиева, ходили самые противоречивые слухи. Особенно после того, как в редакцию “24 часов” по факсу пришло письмо:
“Согласно предложенных нам израильской стороной образцов вооружения, мы намерены произвести закупки по предварительной оплате для испытания. Просим Вас через нашего представителя Алиева Ахмеда-пашу направить следующие образцы:
Мини “узи” 5 (пять) штук. Микро “узи” 5 (пять) штук. Пистолет “ерихо” 5 (пять) штук. Патроны 5 000 (пять тысяч) штук. Бронежилеты легкие под рубашку (56-58 размер) 3 (три) штуки.
Министр Национальной безопасности Азербайджанской Республики генерал-лейтенант Н. Аббасов. 18.04.97”.
Подпись была заверена пятью печатями. Получить комментарии самого Ахмеда-паши Алиева по поводу этой депеши израильским журналистам не удалось: незадолго до ареста Лернера он покинул страну. Исчез и Маркиш...
Между тем прежний хозяин газеты Илан Кфир делает потрясающее открытие: чеки, на которые Алиев купил у него еженедельник, не имели реального денежного обеспечения. Кфир обращается в суд, сделка купли-продажи аннулируется. Газета возвращается в исходную позицию. Журналисты вновь стали получать зарплату, но долг за четыре месяца (с февраля по май) им так и не вернули. По этому поводу редактор Йосеф Шагал даже направил сотрудникам газеты письмо: “В случае если... сумма долга... не будет выплачена, я намерен при Вашем участии возбудить в международном арбитраже против г-на Ахмеда-паши Алиева, являющегося гражданином России, уголовное дело по обвинению в преднамеренном мошенничестве с требованием наложения ареста с целью выплаты долга на принадлежащую ему – как в России, так и за ее пределами – собственность”.
Но оказалось, что новые владельцы газеты достаточно плохо представляли, где разыскивать старых. На вопрос корреспондента тель-авивской газеты “Вести” о месторасположении Алиева г-н Кфир ответил: “Я слышал, что он сейчас находится в Москве... В единственной беседе, состоявшейся у меня с Алиевым после знакомства, он сказал, что торгует нефтью и сахаром...”
Так кто же все-таки этот загадочный компаньон Лернера – нефтяной магнат, сахарный король или торговец оружием? Газета “Вести” обратилась в Минобороны Израиля с запросом: имел ли Алиев или его партнеры по фирме “C.V. Israfax” разрешение на торговлю израильским оружием? Ответ был категоричным – нет.
Возможно, Алиев представлял интересы Азербайджана? Автор этих строк дозвонился до Министерства национальной безопасности Азербайджана и получил от пресс-секретаря – Миссале Ахундова – следующие уточнения: 1) в списке официальных сотрудников и представителей Миннацбеза Ахмед-паша Алиев не значится; 2) речь идет не о торговле оружием, а всего лишь о закупке образцов для изучения конъюнктуры рынка.
Возможно, глава столичного Дома киноактера и ведущий популярной телепередачи Юлий Гусман и впрямь не знал, с кем связался. Возможно, его бакинское происхождение не имеет никакого отношения к переговорам о поставках оружия между азербайджанскими спецслужбами и израильскими авантюристами, чей бизнес г-н Гусман так старательно рекламировал.
Но не все так просто. Дело в том, что это далеко не первый случай, когда связанные с Лернером фирмы неожиданно начинали заниматься торговлей оружием.
Так, в 1996 году в оружейном бизнесе был замечен Независимый профсоюзный банк – тот самый, что располагался в оффшорной зоне Северного Кипра. Банк кредитовал компании, которые занимались оружейными поставками – не куда-нибудь, а именно в Баку. Зафиксировано как минимум два таких случая. В первом был выдан кредит на 5 миллионов долларов для приобретения и поставки в азербайджанскую столицу партии автоматов Калашникова с патронами и запчастями. Кредит вернулся с пятипроцентным наваром (чистая прибыль составила 250 тысяч долларов). Во втором случае – уже через другую фирму – в Баку на деньги Независимого профсоюзного банка была направлена партия взрывчатых веществ.
Немаловажная деталь: контракты заключались как раз в те дни, когда в кипрский банк поступали деньги из России, из Промстройбанка (в рамках соглашения между Лернером и Дубенецким). Причем сумма контрактов была идентична той, что поступала из Москвы. Выходило так, как будто не кипрский банк, а сам Промстройбанк занимался торговлей оружием. Хотя формально он был совершенно чист.
Особую пикантность этой ситуации придает следующее соображение. Вряд ли официальный Баку стал бы производить закупки оружия таким странным образом, используя столь сомнительные компашки. Значит, стволы и взрывчатка предназначались каким-то криминальным структурам или... чеченским боевикам. В свое время автор этих строк почти случайно познакомился с бывшим замминистра внутренних дел Азербайджана, бывшим руководителем азербайджанской таможни Тельманом Алиевым. Он подробно рассказывал о том, как азербайджанские власти тайно помогали ичкерийским сепаратистам. Через дагестанские горы в течение всех месяцев войны непрерывно шли два потока: из Баку в Грозный переправлялись медикаменты, оружие, боевики-исламисты, наркотики; из Грозного в Баку текли деньги и уходили раненые дудаевцы...
Странные операции кипрского банка производились как раз в самый разгар чеченской войны. Если наше предположение недалеко от истины, то напрашивается поразительный вывод: чеченские боевики пополняли свои арсеналы за счет одного из крупнейших столичных банков.
ЛЕРНЕР И МИЛИЦИЯ
Еще одна тайна связана со странными отношениями между нашим героем и российскими блюстителями закона. Как они могли спокойно взирать на то, что аферист, который один раз уже отсидел за хищения, а второй срок не получил только благодаря тому, что сбежал из-под следствия, а потом попал под амнистию, – как они могли мириться с тем, что этот человек необычайно активно и вполне легально продолжает “сотрудничать” с крупными и важными (на финансовом сленге – системообразующими) российскими банками? Почему не поделились своей информацией с банкирами? Почему не проинформировали тех, кто готовил зарубежные поездки замминистров и руководителей Центробанка на презентации лернеровских проектов?
У тех, кто следил за деятельностью этого удивительного человека, возникло вполне законное предположение, что в правоохранительных органах существовала некая группа прикрытия, которая обеспечивала определенную “дозировку” информации и вывод из-под уголовной ответственности людей Лернера.
Эти подозрения усилились, когда в печать просочились подробности того, как шло расследование взрыва у офиса “ЛогоВАЗа”. Как уже говорилось, 14 июня 1994 года Ольгу Жлобинскую и других соратников Лернера арестовали руоповцы. Им, правда, инкриминировали не организацию теракта, а хищение 18 миллиардов рублей. Однако уже через три дня Жлобинскую освободили под подписку о невыезде – мотивируя наличием малолетнего ребенка.
Буквально в день освобождения жена Сильвестра улетела в Израиль: Григорий Лернер встречал ее в аэропорту. Следователь, который вел это дело, направил заявку на розыск Жлобинской в Интерпол. А вскоре он поставил свой автограф под еще одной бумагой – заявлением об уходе. Формально – на пенсию. А на самом деле потому, что высокопоставленные сотрудники МВД и Генпрокуратуры оказывали на следственную группу жестокое и практически неприкрытое давление.
Следователь ушел сам. Работавшего с ним оперативника РУОПа Рината Фатехова – “ушли”. Против него была организована спецоперация по дискредитации. Сотрудники отделения милиции в районе метро “Войковская” задержали знакомую даму Фатехова, работающую нотариусом. Задержали по липовому обвинению (дело вскоре развалилось): она якобы выдала фальшивую доверенность на краденую машину. Расчет был на то, что дама обратится за помощью к своему знакомому оперу. И действительно, она позвонила Фатехову. Тот немедленно приехал в отделение милиции. Где его зверски избили и посадили в КПЗ, – обвинив в том, что он устроил дебош в пьяном виде. Для верности при обыске у руоповца “обнаружили” несколько патронов.
Естественно, дело против Фатехова было в конце концов прекращено: ведь действующий сотрудник милиции, имеющий право на ношение оружия, имеет право и на хранение патронов. Но история с его задержанием была умело запущена в прессу. После такого скандала Фатехову ничего не оставалось, как написать заявление об уходе, последовав примеру следователя. Других желающих расследовать аферы Лернера и Жлобинской на тот момент не нашлось.
Кстати, отделение милиции, чьи сотрудники так успешно нейтрализовали оперативника, по странному совпадению находится в том же здании, что и филиал Московского торгового банка – того самого, что использовался Жлобинской и Лернером для изъятия денег из российских финансовых учреждений...
Вновь о “руке Лернера” заговорили в 1997 году, когда он уже сидел в израильской тюрьме и уже местные следователи усиленно собирали против него компромат. Со сбором компромата дело шло туго: израильтяне постоянно жаловались, что не получают необходимой помощи от российских коллег.
А потом появилась сенсационная статья во влиятельнейшей газете “Едиот Ахронот” (“Последние новости”). Начиналась она так: “Высокопоставленные офицеры Министерства внутренних дел России торпедировали передачу Израилю информации по делу Григория Лернера, так как опасались, что Лернер сообщит следствию данные, порочащие людей, приближенных к президенту Ельцину, в частности одного из его потенциальных преемников”.
Далее в статье сообщалось, что высшие офицеры МВД России скрыли от Анатолия Куликова информацию и документы, обнаруженные в ходе следствия по делу Лернера в Израиле и переданные офицеру российского МВД, прибывшему в Израиль в командировку.
Среди документов, переданных российскому визитеру, было, в частности, письмо Лернера, в котором говорилось, что нужно “замочить” нескольких известных российских банкиров. Эту бумагу решили утаить от начальства потому, что в ней якобы содержалась информация, которая бросала тень на известных политических деятелей, приближенных к высшим властным структурам.
Те же милицейские офицеры всячески препятствовали и передаче касающихся Лернера документов израильским коллегам. В день, когда должна была состояться передача – в тот самый день, когда в Москву прибыл подполковник Меир Гидьбоа, заместитель начальника отдела по борьбе с особо опасными преступлениями израильской полиции, – ответственные сотрудники МВД дружно ушли в отпуск и фактически сорвали мероприятие. Мало того, уходя в отпуск, они прихватили с собой все материалы, которые так жаждали увидеть израильтяне.
Эта афера вскрылась, когда в Москву прибыл министр внутренней безопасности Израиля Авигдор Кахалани и встретился с Анатолием Куликовым. По версии израильской газеты, глава МВД, узнав об этой истории, был страшно возмущен. Реакция последовала незамедлительно: милицейский генерал, чьи подчиненные были уличены в сокрытии информации, был отстранен от должности. Аарону Талю, постоянному представителю израильской полиции в Москве, были переданы новые многочисленные документы по делу Лернера, составленные на русском языке.
Далее газета, ссылаясь на хорошо информированный источник из кругов, близких к руководству финансовой империи Лернера, сообщила еще более интересную вещь. Оказывается, причина задержки в передаче Израилю информации заключалась в том, что в списках, составленных российскими правоохранительными органами, фигурировали фамилии не просто известных российских политических деятелей, но потенциальных преемников Ельцина. Эти особо приближенные к Ельцину лица якобы вложили “черные” деньги – десятки миллионов долларов – на один из счетов, открытых Лернером. Этот счет использовался в качестве канала для перевода астрономических сумм в банк, купленный Лернером на Кипре. (Вероятно, речь шла о Независимом профсоюзном банке.)
Источник этих денег – сделки по импортным закупкам горючего и сахара. Сделки эти финансировались из государственного бюджета и не подлежали налогообложению. Тот же источник предполагает, что сумма налога, не выплаченного по сделкам с сахаром, составляет около 80 миллионов долларов. Имя своего конфидента газета не раскрыла, но оговорилась, что этот человек принимал непосредственное участие в финансовых операциях Лернера в России в 1993–1994 годах.
Я попытался перепроверить это сообщения, направил русский перевод статьи в Следственный комитет МВД, попросил прокомментировать. Но там от комментариев отказались, сказав лишь, что все, о чем сообщила “Едиот Ахронот”, – полный бред от начала и до конца. Однако сомнения в искренности сотрудников МВД все равно остались. Уж больно не вязалась версия об “утке” с имиджем одной из ведущих, самых информированных и самых солидных газет Израиля.
Да и не бывает дыма без огня. В этом лишний раз убедила новая информация, пришедшая вскоре после этого скандала. Один из полицейских, входящий в состав следственной группы, ведущей дело Лернера, согласился дать комментарии по поводу той помощи, которую оказали его группе российские коллеги. Он сказал, что израильская полиция действительно возлагала большие надежды на материалы из Москвы. Но то, что в итоге передали российские правоохранители, “не помогло бы обвинить человека даже в краже бублика”. Полицейские вновь и вновь обращались в МВД за дополнительными материалами. В итоге в Израиль прибыл помощник Генерального прокурора России. Но, по словам следователя, даже на лице сотрудника Генпрокуратуры было написано, что ничего существенного он с собой не привез.
Как же так? Разве наши правоохранители не располагали хотя бы той информацией, на изложение которой мне потребовалось более тридцати страниц? Разве пустыми были папки трех уголовных дел, которые возбуждались в России против Лернера и его помощников, и еще нескольких дел, возбужденных по фактам взрывов, покушений и убийств?
Думаю, на самом деле компромат, собранный на Лернера столичными правоохранителями, уже к 1997 году занимал не один десяток томов. Почему же они не хотели помочь в благом, казалось бы, деле разоблачения великого комбинатора? Ответ очевиден: в 1997 году, как и в 1994-м, продолжала действовать пресловутая группа поддержки.
Кстати, в существовании такой группы нет ничего необычного. Это доказал суд над участниками другой подобной компании – тех, что покрывали солнцевскую “братву”. В группу поддержки солнцевских входили: инструктор по воспитательной работе службы по исправительным делам ГУВД Москвы майор Михаил Сапронов (его дважды увольняли из органов и однажды посадили на скамью подсудимых по обвинению в руководстве банды и должностных преступлениях), следователь из милицейского главка Владимир Жеребенков и профессор Высшей школы милиции полковник Евгений Жигарев. А также помощница солнцевского прокурора. Им удалось увести “из-под статьи” очень многих соратников Сергея Михайлова. Тем же, чьи дела все равно попадали в суд, благодаря стараниям группы поддержки в конце концов выносились наимягчайшие приговоры.
Вполне естественно, что, когда в женевскую тюрьму посадили самого Михася и швейцарские власти обратились к нашим за помощью в расследовании его деяний, из Москвы пришли документы, которые не только не помогли тамошним следователям, но, напротив, невероятно осложнили их работу. Два прокурора – из солнцевского района и из Генпрокуратуры – направили бумаги, из которых следовало, что Михайлов как стеклышко чист перед российским законом. И дел против него якобы никогда не было, и вообще никакой информацией о нем не располагают ни в прокуратуре, ни в милиции, ни в ФСБ. Когда Генпрокурор Юрий Скуратов, побывав с визитом в Швейцарии, узнал о лукавых ответах своих подчиненных, он не скрывал своего возмущения и пообещал провести по этому поводу служебное расследование. Позже выяснилось, что кто-то “почистил” милицейскую компьютерную базу данных, изъяв оттуда всю информацию, касающуюся многогранной деятельности Сергея Михайлова.
Этого мало. На единственного милиционера, согласившегося помочь швейцарцам, – на майора Упорова из РУОПа, как и на его коллегу Фатехова в вышеупомянутом эпизоде со Жлобинской, оказывалось жесточайшее давление. Один из начальников Упорова открытым текстом посоветовал ему ответить швейцарцам, что солнцевская преступная группировка – это миф, придуманный журналистами.
Упоров оказался порядочным и принципиальным человеком. Ценой собственной карьеры он решил все-таки помочь швейцарскому правосудию изобличить солнцевского главаря. Как и Фатехову, ему пришлось из органов уволиться. Но даже после этого давление на Упорова продолжалось. В конце концов он переехал в Швейцарию и попросил там политического убежища.
Неудивительно, что при таком отношении российских коллег швейцарские сыщики с большим трудом собирали информацию по поводу Михася. Да и как можно, находясь в Женеве, доказать, что в Москве существует группировка, чьи действия описываются простым словосочетанием, к которому русское ухо давно уже привыкло: “организованная преступность”. Так что финал суда над Михайловым был предрешен. Оправдание этого человека можно считать очередной победой российской юстиции над здравым смыслом.
Те же самые трудности, очевидно, испытывали и израильские правоохранители. Вот что сказал генерал полиции Хаим Коен, когда его спросили о степени серьезности проступков Лернера:
– Я не могу определить степень их серьезности. В свое время московские коллеги обратились к нам с просьбой о помощи в борьбе с организованной преступностью, но не подкрепили просьбу никакими (выделено мной. – А.М.) конкретными материалами.
ЛЕРНЕР И ЩАРАНСКИЙ
На “хвосте” у Лернера израильская полиция сидела почти два года. Спецслужбы следили буквально за каждым его шагом, фиксировали все его контакты, прослушивали телефоны дома и в офисе. Был составлен план, согласно которому сбор компромата на Лернера должен был закончиться к осени 1997 года. Однако и у нашего героя были в спецслужбах неплохие связи и информаторы: он понял, что на него объявлена охота, и решил действовать на опережение.
В начале весны того же года полицейские заметили, что он начал проявлять подозрительную активность. Стал сворачивать свои дела, распродавать имущество, включая личные автомобили, осуществлять переводы капиталов на счета в Старом и Новом Свете. Полицейские поняли: промедление смерти подобно – еще немножко, и он сбежит из Израиля, как в свое время сбежал из России.
Лернера – Цви Бен-Ари – и пятерых его помощников задержали 12 мая в тель-авивском аэропорту имени Бен-Гуриона. Арестовали буквально на трапе самолета, чартерным рейсом следовавшего в США. В кармане нашего героя было 50 тысяч наличных долларов.
Одновременно полиция провела обыски на девяти виллах, принадлежащих Лернеру. Был наложен арест на все имущество предпринимателя, включая несколько “Мерседесов” последних моделей, богатую коллекцию драгоценностей, более полумиллиона долларов наличными. Кроме того, при обысках были обнаружены два фальшивых паспорта и винтовка с оптическим прицелом (интересно, в кого наш герой собирался прицеливаться?).
Лернер сразу же заявил, что будет отвечать на вопросы следователей только при условии, что освободят пятерых его сотрудников, арестованных вместе с ним. В какой-то момент наблюдателям показалось, что полицейские пошли у него на поводу. Один за другим на свободу вышли все пятеро. Последними тюремную камеру покинули две женщины – Илона Рубинштейн (более знакомая нашим читателям как Ольга Жлобинская) и Наталья Лозинская, бывший главбух Мосторгбанка, ставшая впоследствии основным свидетелем обвинения. Женщины вышли под невиданные в России залоги: обе внесли в качестве залога принадлежащие им дома, “Мерседесы”, по 30 тысяч долларов наличными, а кроме этого, представили по две гарантии от людей, обязавшихся выплатить за них еще по 50 тысяч долларов.
Однако великий комбинатор свое обещание не выполнил – и давать показания по-прежнему отказывался. Более того, он заявил, что объявляет голодовку в знак протеста против условий его содержания в тюрьме. Позже в одном из интервью он заметил, что московская тюрьма по сравнению с израильской – это отель “Хилтон”. Тамошние журналисты были удивлены: они-то полагали, что вполне комфортабельные – насколько это возможно для такого рода заведений – камеры в Израиле не идут ни в какое сравнение с российскими средневековыми, завшивленными “хатами” с парашей в углу. Но, возможно, Лернер и не лукавил. Наверняка во время своей последней отсидки в Москве наш герой, как и подобает авторитету, прохлаждался в светлой палате тюремной санчасти – с телевизором, сотовым телефоном, кондиционером, дорогими сигаретами и прочими атрибутами “блатного” арестанта. Поскольку в Израиле таких условий ему никто не обеспечил, он не нашел ничего лучшего, как объявить голодовку. Но, кажется, свою угрозу он так и не реализовал.
Израильские власти, впрочем, опасались другого: влиятельные сторонники арестанта № 1 вполне могли организовать его побег. К тому же сыщикам удалось перехватить отправленную на волю записку Лернера, где также содержался намек на возможность проведения такого рода операции. От греха подальше в декабре 1997 года Лернера перевели в новую, более укрепленную тюрьму. Более того, специально для известного арестанта началось строительство новой, ультрасовременной камеры, которая – как немедленно сообщила пресса – обошлась израильским налогоплательщикам в 700 тысяч шекелей (примерно 250 тысяч долларов). Любопытно, что великий комбинатор мог из окна наблюдать идущее ударными темпами строительство своей очередной темницы.
О том, что Лернер считался узником № 1, а процесс над ним – процессом века, можно было судить и по тому, что газеты сообщали обо всех изменениях в его деле буквально каждую неделю. И по тому, что в следственную “группу Лернера” вошло аж 120 специалистов разных профилей, включая экономистов и бухгалтеров. Расследуя разветвленные махинации нашего героя, они постоянно вылетали в загранкомандировки – в частности, в Швейцарию и на Кипр, в Люксембург и в Россию. Да и визит в нашу страну главного израильского правоохранителя Авигдора Кахалани тоже не в последнюю очередь был связан с “делом Лернера”.
Следователи составили подробную карту деятельности президента ПРИФКа, отметив на ней географические точки, до которых дотянулись связи его компании, расположенной в Ашелоне. Нити лернеровских афер протянулись в Панаму, на Кипр, на Виргинские острова, в Люксембург и на остров Маврикий. То есть в самые популярные среди аферистов всех стран оффшорные зоны – туда, где можно без проблем и под любым именем зарегистрировать фирмы под самые сумасшедшие уставные цели (или вообще без всяких уставных целей) и где нет серьезного законодательства по борьбе с отмыванием “грязных” денег.
– Следствие по делу Лернера очень запутанное, – рассказывал начальник отдела полиции по расследованию особо тяжких преступлений Моше Мизрахи. – Полицейские изучили десятки тысяч документов, и им удалось расшифровать сложнейшую технику, целую систему, по которой действовал подозреваемый.
Основным приемом, которым пользовался “великий комбинатор”, было использование в большинстве операций подставных фирм-однодневок и подставных менеджеров. В офисе Лернера был обнаружен не один десяток поддельных печатей несуществующих израильских и зарубежных компаний. Кстати, и значительная часть недвижимости, которую приобрел наш герой, была оформлена на подставных лиц. В частности, на чужие имена были записаны почти все виллы, которыми владел Лернер в Ашкелоне.
Очень скоро дело Лернера приобрело и явно политическую окраску. Выяснилось, что “великий комбинатор” очень активно играл в политику. Он даже планировал, войдя в одну из партий, стать депутатом кнессета – чтобы отстаивать интересы русскоязычной общины, – но потом соратники его от этих амбициозных планов отговорили.
Но Лернер продолжал активно обрастать политическими связями. Для начала он вступил в “Ликуд” – одну из двух ведущих партий Израиля. Затем установил контакты с весьма влиятельной Партией репатриантов из СНГ. Во время избирательной кампании он предложил свои услуги второй ведущей партии Израиля – “Авода” (Партия труда). Одновременно он активно заигрывал с партией “Третий путь”.
В заигрывании с партийными боссами ничего криминального нет. А вот подкуп политиков – это по израильским законам довольно серьезное преступление. И случаи подкупа – точнее, его попыток – были зафиксированы. В ордере на арест соратника нашего героя Зеева Орбаха (он отвечал за связи с общественностью) говорилось, что тот “получил от Цви Бен-Ари (израильское имя Лернера. – А.М.) сотни тысяч шекелей за посредничество в противозаконных сделках и установлении хороших отношений между Цви Бен-Ари и политическими деятелями”.
Один из самых скандальных эпизодов был связан с Именем Натана Щаранского – известного в советские годы диссидента, который, как и Лернер, энное количество времени провел в местах не столь отдаленных. В Израиле он возглавил политическое объединение выходцев из России и после удачного выступления на выборах получил пост министра промышленности и торговли.
Речь шла о 5 миллионах долларов, которые Лернер якобы собирался пожертвовать в пользу партии Щаранского “Исраэль ба-Алия”. По одной из версий, в 1996 году к президенту ПРИФКа обратился помощник Щаранского некий г-н Воронель. Правда, формально он просил деньги не для своего шефа, а для ученых – эмигрантов из бывшего СССР, входивших в партию Щаранского. Согласно этой версии, Лернер в принципе не отказал, но обусловил выделение денег ответной услугой министра промышленности и торговли. Щаранский, по замыслу комбинатора, должен был помочь ему в открытии русско-израильского банка – разрешения на который никак не давали местные финансовые власти. Однако Щаранский от этой сделки отказался.
Впрочем, адвокат Йорам Шефтель эту версию опровергал весьма любопытным образом: “Зачем Лернеру было давать взятку через какого-то помощника Щаранского, если они были в таких отношениях, что Лернер в любое время мог с ним встретиться?”
Действительно, по ходу дела выяснялось, что одиозный бизнесмен был вхож практически в любые кабинеты. Остается только удивляться, как ему удалось обрасти такими связями всего за три года своего пребывания на земле обетованной.
Еще один эпизод связан с попыткой Лернера оказать услугу Партии труда (“Авода”). Он предлагал профинансировать ее предвыборную кампанию – но не напрямую, а через организацию ее рекламы по российскому телевидению. По одной из версий, партийные боссы сперва склонялись к тому, чтобы принять от Лернера такое пожертвование, но, когда руководитель партии г-н Кахалани узнал, что бизнесмен разъезжает на “Мерседесе” в сопровождении многочисленных телохранителей, он от этого варианта отказался. Сказав при этом, что от Лернера идет “дурной запах”.
Впрочем, в печать просочились сведения, что кое-каких политиков Лернер все-таки рекламировал при посредстве Останкино. Однако доказать эти эпизоды следователи, видимо, не смогли.
Так или иначе, усилия нашего героя по созданию определенного общественного мнения не прошли даром. Вскоре после его ареста русскоязычная пресса обрушилась на израильские правоохранительные органы с требованием прекратить травлю “русских”. Несколько партийных функционеров обратились с посланием к депутатам кнессета с требованием немедленно разобраться в ситуации. В Ашкелоне и Иерусалиме (по месту “прописки” и по месту судебного процесса) неоднократно проходили весьма внушительные демонстрации в защиту “честного бизнесмена и мецената”. Демонстранты подробно рассказывали тележурналистам о многозначительных благотворительных проектах и всевозможных акциях Григория Львовича в поддержку обездоленного русскоязычного населения.
Одну из таких демонстраций устроил русский комитет по борьбе за права человека. На митинге присутствовало – что характерно – несколько членов кнессета от уже упомянутых партий “Авода” и “Исраэль ба-Алия” (партия Щаранского). Парламентарий от “Исраэль ба-Алия” Юрий Штерн заявил, что дело Лернера является ярким примером того, как полиция ущемляет права выходцев из СССР и России и преследует их. Он сообщил также, что большинство депутатов от этой партии вызывались в полицию для дачи показаний. Естественно, это было расценено как явно политическое давление. Адвокат Лернера Йорам Шефтель пошел еще дальше: “Это политический процесс, который должен показать, что русскоязычное население Израиля – это мафия”.
ЛЕРНЕР И ФЕМИДА
И все-таки Лернер признал то, что пытался подкупить израильских политиков. Признал он и еще две дюжины других преступлений – от финансовых махинаций до использования подложных документов. Это была выдающаяся победа израильского правосудия. Те невероятные усилия – от строительства специальной тюремной камеры до подключения к оперативно-следственным мероприятиям ста двадцати специалистов и более сотни свидетелей, – усилия, которые затратили тамошние борцы с оргпреступностью на борьбу с одним мошенником, – в конечном счете оправдались.
Успех был обеспечен не только ударным трудом агентов и сыщиков, но и современной правовой системой. А именно двумя крайне важными в такого рода делах правовыми институтами: государственной защитой свидетелей и сделкой с правосудием. Победу сыщикам обеспечило согласие одной из главных соратниц Лернера – Натальи Лозинской – давать против него показания. То, что она ни при каких обстоятельствах не стала бы делать в России, Лозинская согласилась сделать в Израиле, где ей была обеспечена надежная защита со стороны государства и необходимая в таких ситуациях материальная поддержка.
То, на что в Москве Лернер пошел бы только при одном условии – если бы его жестоко и ежедневно избивали, – в Иерусалиме он согласился сделать без всякого давления. Речь идет о пресловутой сделке с правосудием – которая предусмотрена в большинстве цивилизованных стран и которую наше средневековое законодательство упорно отвергает. Подсудимый соглашается признать несколько пунктов обвинения, а взамен следственные органы обязуются снять с него остальные обвинения и соответственно скостить срок.
Именно на такую сделку пошел и Цви Бен-Ари, он же Григорий Лернер. Договор между прокуратурой и адвокатами был заключен в конце марта 1998 года. Подсудимый согласился с 13 пунктами обвинения: с тем, что он совершил мошенничества и хищения на общую сумму 37,5 миллиона долларов (первоначально ему инкриминировались махинации на 100 миллионов долларов); с тем, что пытался получить поддержку для ПРИФКа у бывшего премьер-министра Шимона Переса и других политиков, предлагая им бесплатное эфирное время на русскоязычных телеканалах в период выборов; с тем, что он пытался подкупить нескольких политиков, в том числе министра промышленности и торговли Натана Щаранского.
– Судьба процесса была предрешена, – так прокомментировал поступок своего подопечного адвокат Порам Шефтель. – Это было видно по настрою представителей обвинения и суда. Цви Бен-Ари ни за что бы не оправдали.
Признав 13 пунктов обвинения, Григорий Лернер пошел на вторую отсидку. Одиозного бизнесмена приговорили к шести годам тюремного заключения и штрафу в 5 миллионов шекелей (1,4 миллиона долларов). Однако всего после оглашения судебного вердикта ему оставалось отсидеть два года семь месяцев: треть срока должны скостить, как человеку, имеющему первую (в Израиле) судимость, – при условии примерного поведения, а частично он уже отсидел. По мнению адвокатов, если бы Лернер не согласился на сделку с правосудием, он все равно бы был осужден, – но тогда ему светило бы 12 лет тюрьмы.
Иными словами, “великий комбинатор” выйдет из узилища примерно через полтора года после выхода этой книги.
Однако не исключено, что он снова предстанет перед судом – на сей раз по запросу российских правоохранителей, которые могут потребовать его выдачи на родину.
Дело в том, что под занавес израильского расследования к делу Лернера стали проявлять интерес и наши законники. Что было вполне логично: ведь махинатор признал свою вину в хищении денег именно из российских банков. И хотя сами банкиры не проявляли особого интереса к похищенным суммам (о причине их пассивности мы уже рассказывали), это не означает, что хищений в действительности не было. И что деньги не надо возвращать. Следователь Генеральной прокуратуры Руслан Тамаев (тот самый, что расследовал и знаменитую алмазную аферу с фирмой “Голден АДА”), проведя по просьбе израильских коллег собственную проверку и опросив московских свидетелей, пришел к выводу, что во взаимоотношениях между нашими банкирами и израильским бизнесменом явно содержится состав преступления.
И в декабре 1997 года Генпрокуратура возбудила против президента ПРИФКа еще одно (в России – уже третье) уголовное дело. Ему инкриминировали хищение из столичных банков более 200 миллионов долларов. Речь идет в общей сложности о пяти банках: Промстройбанке, Мосстройбанке, Межрегионбанке, Мострансбанке и Нефтяном банке. Суть афер сводилась к тому, что с помощью нескольких коммерческих структур – “Конкорда”, “Юстин Лев”, Пиком-банка, Мосторгбанка – Лернер выманивал у наших финансовых учреждений деньги в виде заведомо невозвратных кредитов.
Правда, представители некоторых банков даже после возбуждения уголовного дела продолжали утверждать, что Лернер им ничего не должен. Так, глава Промстройбанка Яков Дубенецкий заявлял, что израильский бизнесмен вернул все долги ценными бумагами. Однако прокуроры к таким заявлениям отнеслись скептически: по их мнению, на самом деле эти бумаги ничего не стоят.
В итоге дело передали в главный следственный институт страны – Следственный комитет при МВД России. С тех пор прошел год – но ничего конкретного об успехах отечественного расследования лернеровских афер мы так и не услышали.
Как рассказали мне в СК МВД, главной головной болью для российских следователей стала процедура получения материалов из израильского дела Лернера, необходимых для возмещения ущерба нашим потерпевшим. Возникла парадоксальная ситуация. Суд Иерусалима признал Григория Лернера виновным в хищении нескольких десятков миллионов долларов из российских банков. Однако о возврате денег в Россию речь даже не заходила. Когда наши следователи, которые оказали существенную помощь в деле изобличения Лернера, обратились к израильским коллегам за ответными услугами – ведь надо в конце концов выяснить, где находятся миллионы, похищенные из российских банков, – израильтяне ответили не то чтобы отказом, но гробовым молчанием.
В конце концов, кое-какие материалы начали передавать, – но очень медленно и со многими оговорками.
Еще одна проблема, которую в течение длительного времени не могли решить наши следователи, – это допросить проживающих в Израиле бывших компаньонов Лернера или хотя бы получить протоколы тех допросов, которые проводили израильтяне. Оказалось, что и здесь масса препятствий и подводных камней. Так, главный свидетель обвинения Наталья Лозинская давала показания в обмен на гарантию, что ее сведения не будут преданы огласке. Будем надеяться, что новое “дело Лернера” в Москве не закончится так, как предыдущее, – амнистией и полным забвением.
БРИЛЛИАНТОВОЕ КОПЫТЦЕ, ИЛИ ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО КОЗЛЕНКА
Ни козленков, ни козлов я не знаю и знать не хочу! Ко мне, как и к любому руководителю, можно отнести все, что делалось и делается в государстве.
В. Черномырдин
КАК УКРАСТЬ 180 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ
В феврале 1994 года жители Сан-Франциско наблюдали странную картину. В центре города средь бела дня приземлился огромный русский военный вертолет – такие мощные крылатые машины мирные калифорнийцы доселе могли видеть лишь в видеобоевиках. Вертолет “Ка-32”, предназначенный для использования в качестве военного транспортного средства, сел на широкую крышу одного из зданий. Крыша была выкрашена в цвета российского флага. Поднятые лопастями воздушные вихри были столь сильными, что при приземлении в окнах соседних домов вылетели стекла.
Как оказалось, вертолет был передан в дар местной полиции. А дарителем была никому здесь не известная алмазная компания “Голден АДА”. Алмазные дельцы подарили это чудо техники с условием, что иногда они будут использовать крылатую машину для доставки партий сибирских алмазов на свое предприятие.
Здесь же, на трехцветной крыше, под лопастями военно-транспортного воздушного корабля, был устроен пышный прием, на котором местные журналисты насчитали не менее сотни весьма влиятельных в городе персон. В их числе были мэр Сан-Франциско Фрэнк Джордан, начальник городской полиции, представители властных структур Калифорний и руководители крупнейших компаний. Элегантно одетые гости ели черную и красную икру и поднимали бокалы за успех проекта, по которому Сан-Франциско в скором времени должен был превратиться в один из центров мировой торговли алмазами.
Об этих заманчивых планах красочно рассказывали владельцы новой компании, гордо прохаживающиеся по крыше своего офиса, – выходец из России Андрей Козленок и двое его армянских партнеров, братья Ашот и Давид Шегирян. Никто из присутствующих на роскошной презентации, естественно, не мог предположить, что каких-нибудь пару лет назад армянские иммигранты зарабатывали себе на жизнь тем, что красили бордюры тротуаров. Теперь у них под ногами была впечатляющая собственность: четырехэтажное здание с черными гранитными колоннами и сверкающим стеклянным фасадом. Внизу, за пуленепробиваемыми стеклами на ультрасовременном оборудовании, закупленном в Нью-Йорке, работали лучшие российские специалисты по обработке и шлифовке алмазов. До зубов вооруженная охрана допускала к работе с камушками только после прохождения специальной проверки на основе сличения отпечатков пальцев. Если ко всему этому добавить неслыханные по своей роскоши кабинеты менеджеров и огромный выставочный зал, а также часы за 50 тысяч долларов на руке главы фирмы – мы поймем, какими солидными коммерсантами в 1994 году казались американцам Андрей Козленок и его партнеры братья Шегирян.
Но, несмотря на полученный ими щедрый подарок, американские полицейские бдительности не утратили и все-таки решили выяснить, откуда и для каких целей высадился здесь алмазный десант. К тому же появилась подозрительная информация о том, что эти коммерсанты тратят просто сумасшедшие деньги в Сан-Франциско и его предместьях – причем в основном наличными.
Проверка деятельности “Голден АДА” была поручена опытному агенту ФБР Джо Дэвидсону. Буквально первые же раскопки вызвали у него удивление и даже восхищение ловкостью и оборотливостью новых русских коммерсантов. Больше всего агента поразил тот факт, что ни братья Шегирян, ни Козленок прежде никогда не занимались алмазами. Приехав из Москвы всего за несколько месяцев до открытия “Голден АДА”, Козленок имел за плечами чуть больше 30 лет, научную степень в области управления и разнообразную трудовую деятельность, по которой очень сложно было судить о его основной специализации. Это была торговля коньяком, автомобильными покрышками, украинским мрамором, а также оказание иностранным фирмам охранных услуг. Ко всему вышеперечисленному Козленок занимался поставками в Кувейт... противогазов.
Почему-то именно на этого человека российские власти сделали главную ставку в своем амбициозном проекте по выходу на американский алмазный рынок. А в том, что такая ставка была сделана, агент Дэвидсон очень скоро смог убедиться.
В США один за другим стали приземляться самолеты, буквально набитые драгоценностями. Ценный груз сопровождали сотрудники российской фельдъегерской связи. В мешках, которые поступали на фирму Козленка, были обработанные сибирские алмазы. Тысячи камней – 26 тысяч карат. По самым скромным оценкам от их продажи можно было бы выручить 20 миллионов долларов. Но это было лишь частью поставок. Вслед за алмазами стали прибывать мешки с отличным серебром, старинными тарелками, столовой посудой и редкими монетами. Вслед за мешками пошли ящики – с аметистами, топазами, изумрудами, иные камушки были величиной с кулак. За ящиками с драгоценными камнями следовали ящики с антиквариатом – пасхальными яйцами, которые были украшены драгоценными камнями в стиле Фаберже, ангелом с алмазами в протянутых руках, фигурками из слоновой кости. Сотни колец, серьги, браслеты, броши и ожерелья.
А потом пошло золото. Тонны золота. Не в слитках, но в старинных монетах: франках из дореволюционной Франции, английских фунтах, американских долларах конца прошлого века. Были и российские монеты с изображением Петра Великого. Всего, как позже выяснилось, было около 5,5 тонны золота. После переплавки и реализации “Голден АДА” выручила за него 50 миллионов долларов.
Казалось, крупнейшая российская сокровищница решила срочно эвакуироваться в США.
Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что по документам все было вроде бы законно. Не кто-нибудь, но само правительство Российской Федерации по доброй воле решило передать все это добро (на общую сумму – 90 миллионов долларов) маленькой частной фирме только для того, чтобы использовать эти сокровища в качестве залога. Под этот залог правительство надеялось получить 500-миллионный долларовый кредит в “Бэнк оф Америка” (выражаясь на финансовом слэнге – открыть кредитную линию) – но не для себя, а все для той же американской фирмочки “Голден АДА”. Получив этот кредит, фирмочка должна была широкими шагами выйти на мировой алмазный рынок, чтобы в дальнейшем действовать во благо малой родины своих руководителей.
Однако кредитную линию почему-то никто так и не открыл. Возможно, это вовсе и не входило в истинные планы алмазных бизнесменов. Во всяком случае, то добро, под залог которого можно было бы получить кредит, начало таять буквально на глазах.
Вот как это происходило. Приходит, например, г-н Козленок к владельцу того роскошного здания, в котором впоследствии расположилась фирма. Хозяин хочет за здание 6б миллионов долларов. “Даю 11 миллионов долларов, – говорит г-н Козленок. – Но при условии, что все будет оформлено за неделю”. “О, йес!” – с восторгом соглашается продавец.
А вот г-н Козленок прогуливается по Беверли-Хиллз. Как бы случайно заходит он в выставочный зал дилерской фирмы по продаже самых дорогих автомобилей. “Этот, этот и вон тот”, – указывает глава “Голден АДА” на “Роллс-Ройс” и два “Астон-Мартина”. И отсчитывает... миллион долларов с хвостиком.
В другой раз г-н Козленок и братья Шегирян совершают покупку на троих: они приобретают три яхты за 1,2 миллиона долларов.
Потом та же троица вспоминает, что еще не обзавелась приличной жилплощадью. И выкладывает 3,8 миллиона долларов за три роскошных особняка в Сан-Франциско. После этого – видимо войдя во вкус – удачливые бизнесмены покупают еще 15 объектов недвижимости в Северной Калифорнии, в том числе пять участков с роскошными дачами у озера Тахо.
Здесь бы им отдохнуть, расслабиться... Но нет, алмазные предприниматели, на которых с надеждой взирает далекая родина, продолжают неустанные поиски “хорошего” вложения буквально на голову свалившихся сокровищ. Покупают катер. И еще один. И еще один – ультрасовременный, быстроходный, длиной 40 футов. И еще дюжину автомобилей. И еще – за 18 миллионов долларов – двухмоторный реактивный самолет “Гольфстрим”. А вдобавок к этому – несколько автозаправочных станций.
Куда же смотрят российские власти? – удивлялся агент Дэвидсон. Ведь они должны хотя бы поинтересоваться американской судьбой своих несметных сокровищ?
Но на самом деле они интересовались: их эмиссары регулярно посещали алмазный центр в Сан-Франциско. А на его открытии побывали даже господа в рангах министров и замминистров. Но какова была их реакция на безудержное расточительство фирмачей, которым они доверились?
Реакция была весьма странной. Когда несвятая троица закончила первую серию закупок яхт, катеров и вилл, драгоценные поставки – возобновились!
На сей раз это были необработанные алмазы. Они полностью заполнили весь салон нового реактивного самолета фирмы. Драгоценные камни были доставлены двумя партиями под охраной свободных от дежурства полицейских Сан-Франциско (с ними у фирмы был договор о сотрудничестве). Как выяснил агент ФБР, алмазы планировали обработать, отшлифовать и продать, а деньги перевести в Москву. Проблема была в том, что алмазов было так много, что руководители “Голден АДА” даже теоретически не могли обеспечить их быструю обработку. 90 тысяч карат необработанных алмазов! На крупной российской фабрике сотням рабочих требуется целый год, чтобы обработать и отшлифовать такое количество камней. А в алмазном центре “Голден АДА” работало всего три десятка специалистов. Так что задача ставилась заведомо невыполнимая.
Если, конечно, она ставилась. У агента Дэвидсона сразу закралось подозрение, что камушки в “Голден АДА” были отправлены лишь для отвода глаз. Дело в том, что большая часть этого бесценного груза очень скоро была отправлена обратно в Европу. (Стоило гонять самолет через океан!) Правда, в Россию камушки уже не вернулись. А оказались они в Антверпене, в бельгийском филиале “Голден АДА”. После чего их, так и не обработав, перепродали фирмам, контролируемым южноафриканским картелем “Де Бирс” – монополистом на мировом алмазном рынке. Парадокс состоял в том, что Россия и так напрямую продает большую часть своих необработанных алмазов “Де Бирс”. Зачем же было городить весь этот огород – пересылать камни в США, потом в Бельгию – через несколько фирм-посредников, через кучу таможенных барьеров? Зачем было возводить алмазный центр в Сан-Франциско, если эти камни там все равно не обрабатывали? Ответ может быть только один. Для того, чтобы 77 миллионов долларов, вырученные за эту партию камней, попали не в российскую казну, а в кассу бельгийского филиала фирмы “Голден АДА” – и в итоге, как узнал агент ФБР Дэвидсон, осели на счетах в швейцарских банках.
Воистину – удивительная, загадочная страна, думал агент Дэвидсон. Путем скольких сложных манипуляций, с каким неистовым размахом, по каким запутаннейшим схемам, с привлечением скольких сил и средств русские чиновники воплощают свои вполне понятные замыслы по преобразованию контролируемых ими отечественных богатств в личные счета в швейцарских банках...
А В ЭТО ВРЕМЯ В РОССИИ...
А в России велись патриотические речи о том, что нам давно пора освободиться из жарких объятий южноафриканского монополиста “Де Бирс” и самостоятельно продавать алмазы, – не в тех количествах и не по тем ценам, которые устанавливают хозяева “Де Бирс” – семья Оппенгеймер, – а так, как нам самим этого хочется. И вообще – гораздо выгоднее торговать не алмазным сырьем, но уже обработанными камнями, бриллиантами. Обеспечивая своих граждан новыми рабочими местами на гранильных фабриках.
До этого империя Оппенгеймеров – картель “De Beers Consolidated Mines, Ltd”, образованный в конце XIX века, сотрудничал с Россией более трех десятков лет – с 1954 года, когда в Якутии были открыты запасы алмазов. В 1989 году “Де Бирс” подписал с объединением “Главалмаззолото” СССР очередное 5-летнее “Тарифное соглашение о продаже” (это сугубо конфиденциальный документ, текст которого никогда полностью не публиковался), где “Де Бирс” подтвердил свое монопольное право торговли советскими алмазами на мировом рынке. В дополнение к этому документу в декабре 1990 года было подписано “Залоговое соглашение” с “Де Бирс”, который выдал кредит в 1 млрд. долларов на развитие российской алмазной промышленности. Деньги, как это у нас водится, “ушли” совсем на другие цели.
Монопольное положение южноафриканского картеля на мировом рынке до поры казалось выгодным и России. Ведь это обеспечивало поддержание стабильного уровня цен – и стабильного объема закупок алмазов в Якутии.
Трещина в отношениях между россиянами и южноафриканцами обозначилась в 1991 году, когда один за другим стали появляться всяческие новообразования, которые пытались перетянуть алмазное одеяло на себя. Если раньше за торговлей камешками зорко следил Минфин, то в 91-м году появилось новое министерство – Российский комитет по драгоценным металлам (Роскомдрагмет). А в начале 1992 года была создана Комиссия Верховного Совета России по реорганизации алмазно-бриллиантового комплекса (АБК). С какой стати и для каких целей этот самый комплекс вдруг решили реорганизовать, до сих пор остается загадкой. Но тогда же появилась еще одна драгоценная структура. По указу Ельцина образовалась акционерная компания “Алмазы России-Саха” (АРС), которая была назначена собственником всего добываемого сырья (98 процентов всей российской добычи) и монопольным его продавцом на внешнем рынке. (То, что на самом деле по Конституции собственником того, что содержится в недрах России, являются все российские граждане, а не отдельные акционерные общества, авторы указа, видимо, подзабыли.) Как бы там ни было, государство из каких-то своих соображений отказалось от централизованной системы закупки алмазов: теперь с “Де Бирс” торговали и якуты, и параллельно – фирмы, уполномоченные Роскомдрагметом продавать содержимое Гохрана (в Москве).
Здесь надо особо сказать о новом министре – председателе Роскомдратмета Евгении Бычкове. Нам трудно судить о логике кремлевских кадровиков. Но главным достоинством этого 57-летнего чиновника, судя по всему, было его уральское происхождение и 18-летний стаж (с 1961 по 1979 годы) комсомольской и партийной работы в Свердловском обкоме. Том самом, который возглавлял Борис Николаевич Ельцин. Как мы помним, в первые годы российской власти подбор кадров шел в основном по принципу землячества – почти как в армии.
Было, правда, одно пятнышко в биографии главного “драгоценного” чиновника. При премьерстве Рыжкова он – в то время глава Гохрана – был обвинен в неправомочных сделках. Однако это обвинение осталось без последствий.
В сентябре 1992 года против него было выдвинуто обвинение куда более серьезное. Его выдвинула специальная парламентская комиссия, которой руководил Владимир Филиппович Шумейко (позже прославившийся тем, что знаменитая аферистка Валентина Соловьева, хозяйка “Властилины”, на суде назвала его своим близким знакомым и “куратором”). Председатель РКДМ Евгений Бычков был уличен в коррупции и отстранен на шесть месяцев от работы. Впрочем, обвинения, предъявленные Бычкову, в итоге были признаны бездоказательными. (Возможно, никто и не хотел искать какие-либо доказательства коррумпированности этого высокопоставленного чиновника.)
Но еще до своего ухода г-н Бычков успел запустить свой знаменитый проект – явно в пику “Де Бирс”. План алмазных чиновников состоял в том, чтобы в США организовать собственное предприятие по огранке алмазов, поставлять туда из России сырье – минуя каналы поставок южноафриканского монополиста – и продавать богатым американцам бриллианты собственного производства.
16 октября 1992 года московским заводом по огранке алмазов “Кристалл” было перечислено под некий контракт 1,296 млн. долларов не существующей в то время американской фирме “Golden ADA”. Через 2 недели она зарегистрировалась. Деньги “Кристалла” фактически стали ее уставным капиталом. Андрей Козленок получил 60 процентов акций, братья Шегирян – по 20 процентов. Кстати, аббревиатура фирмы образована от первых букв имен этой несвятой троицы: название компании можно расшифровать как “Золотые Андрей, Давид и Ашот”. В совет директоров компании вошел и Евгений Бычков – он как бы отвечал в этой фирме за связи с Россией. По крайней мере, об этом заявлял впоследствии сам Козленок. Напротив, Бычков от этого факта своей биографии категорически отказывается.
В апреле 1993 года Евгений Бычков был восстановлен в своей должности – и засучил рукава. Уже 22 апреля 1993 года заведующий отделом финансов и денежного обращения правительства России Игорь Московский и Евгений Бычков доложили министру финансов Борису Федорову о результатах переговоров по возможным поставкам фирмам “Golden ADA” и “Jaimson & Jaimson” драгоценных камней на 10 тысяч карат. Как выяснили через пару лет специалисты Контрольного управления Администрации президента, Федоров сделку санкционировал. Его автограф под документами, касающимися “аферы века”, позже стал причиной многократных “наездов” на бывшего министра финансов (и недолгое время – главы Госналогслужбы в правительстве Кириенко) со стороны журналистской братии.
Автору этих строк удалось встретиться и переговорить с Борисом Федоровым в 1996 году, в его малюсеньком депутатском кабинете в здании Госдумы в Охотном ряду.
– Министр финансов никакого согласия на сделку в принципе дать не мог, – довольно раздраженно сказал мне г-н Федоров. – По существующему порядку распоряжения о вывозе драгоценных металлов и камней оформлялись специальным правительственным постановлением. В мои функции давать какие-либо распоряжения не входило. В апреле 93-го ко мне действительно обращались представители Роскомдрагмета с просьбой дать добро на сделку с “Golden ADA”. Мотивировка была такая: надо, мол, гранить побольше алмазов, надо создавать базу в Америке. Пачку соответствующих документов мне принес сотрудник финансового отдела правительства Московский. Я ответил: в принципе, идея неплохая, но принесите технические обоснования, проекты договоров, справки на эти фирмы, а также резолюцию Службы внешней разведки. С тех пор никто ко мне не подходил и о самой сделке я ничего не слышал. Что касается Бычкова, то Черномырдин пытался его уволить еще в начале 1995-го. Тогда было заседание правительства, на котором за его отставку проголосовали все присутствующие. Но неведомые силы его спасли – как и в 1993-м, после выводов комиссии Шумейко. Хотя очевидно, что на нем клейма негде ставить.
Затем наш разговор с экс-министром финансов коснулся более глобальных проблем, связанных с развитием алмазного комплекса и с ролью в этом процессе российских чиновников.
– У Бычкова и его команды всегда было страстное желание заниматься коммерцией. Им мало быть органом регулирования – они хотят еще торговать. Поэтому их и не устраивает, что 95 процентов нашего экспорта осуществляется через центральную сбытовую организацию “Де Бирс” – ведь эта система не дает воровать. Иначе получится как с нефтью – когда есть много каналов сбыта и очень много богатых людей. Впрочем, еще во времена моей работы в правительстве проходили сообщения о появлении “неизвестно откуда” на мировом рынке крупных партий алмазов. Когда я об этом спрашивал Бычкова, тот отвечал: это, наверное, якуты. В руководстве “Де Бирс” давно поняли – за Роскомдрагметом нужно постоянно наблюдать в подзорную трубу. Борьба с “Де Бирс” – проблема надуманная. В реальности с ним всегда можно договориться. И кто от конфликта с картелем выиграет – большой вопрос. Попытки обойти эту корпорацию могут привести к тому, что цены на алмазы быстро упадут. У нас же столько этого драгоценного песка, что если позволить нам свободно им торговать, то он будет стоить не дороже стекла. Но кто-то, разумеется, сделает на этом состояние.
Итак, давал министр финансов свое согласие на эту сделку или не давал – но шестеренки гигантской авантюры уже вертелись с нарастающим темпом.
В мае-июне 1993 года в США были поставлены материальные ценности из запасов Гохрана на 170 миллионов долларов – якобы под кредиты на 500 миллионов долларов, которые гипотетически могли быть выданы из “Бэнк оф Америка”.
Как мы уже говорили, кредитную линию главный американский банк так и не открыл. Но ни в Роскомдрагмете, ни тем более в “Голден АДА” эта “неудача” никого не смутила.
В середине февраля и в начале марта 1994 года Роскомдрагмет заключил сразу два договора – с “Голден АДА” и ее дочерним предприятием в России “Звездой Урала”– о продаже ювелирных алмазов. Камушки поставлялись в качестве “давальческого” сырья для последующего возврата в Россию изготовленных из них бриллиантов. Общая сумма договоров составляла 88,7 миллиона долларов. Один был подписан первым замом Бычкова Юрием Котляром, второй – самим Бычковым.
Надо сказать, что в итоге кое-что из драгоценных камушков в Россию вернулось. Но общая сумма возвращенных от обеих фирм бриллиантов и алмазов едва достигала 26,1 миллиона долларов.
Впрочем, информация, будто что-то неладное происходит с сокровищами из запасников Гохрана, до наших правоохранителей впервые дошла лишь летом 1994 года. Расследование началось с уголовного дела, возбужденного за элементарную неуплату налогов – и не в Москве, а в Челябинской области. Тамошнее управление ФСБ в июне 1994 года начало расследование в отношении Николая Федорова, руководителя нескольких фирм, в том числе “Звезды Урала”. В ходе оперативно-следственных мероприятий был произведен обыск в московском офисе “Звезды Урала”, который располагался в том же здании, что и московское представительство “Голден АДА”. Именно тогда – фактически по чистой случайности – были обнаружены тройные договоры между Роскомдрагметом, “Звездой Урала” и “Голден АДА”. Общая сумма договоров – 88 миллионов долларов – повергла правоохранителей в шок.
Примерно в те же дни, в июне 1994 года, Евгений Бычков как ни в чем не бывало оглашает государственную программу развития АБК. Ее суть – содействие наращиванию отечественного производства бриллиантов, создание совместных предприятий по огранке драгоценных камней. Как пример успешного сотрудничества Бычков называет “Лазар Каплан Инк.” и “Голден АДА”.
Как бы в развитие замыслов руководства Роскомдрагмета в ноябре 1994 года представители пермской администрации побывали с дружественным визитом в США и подписали с “Голден АДА” соглашение об организации совместного предприятия по оценке, сортировке и огранке алмазов, которые добывают в Пермской области. Губернатор Борис Кузнецов пообещал обеспечить вновь образованное СП производственными площадями, сырьем и рабочей силой.
А через несколько лет после этого визита появилось сообщение, что в том же 1994 году г-н Кузнецов побывал в увлекательнейшем путешествии на Бермудские острова, якобы оплаченном из кармана Козленка. Экс-губернатор, впоследствии вошедший в руководство фракции “Наш дом – Россия”, это сообщение не опроверг...
Первая минорная нота в отношениях между российскими чиновниками и квазиамериканскими алмазными бизнесменами прозвучала в конце 1994 года. В Сан-Франциско была направлена делегация из Роскомдрагмета и Минфина. Чиновники все-таки решили уточнить, где и в каком состоянии находятся российские ценности.
Судя по всему, ответы были неутешительными. Вскоре адвокаты, нанятые Роскомдрагметом, начали в Калифорнии против “Голден АДА” арбитражный процесс.
Впрочем, по одной из версий, вовсе не Бычков был инициатором инспекционных поездок российских экспертов в Калифорнию. Так, влиятельный американский журнал “US News and World Report”, проводивший собственное расследование, утверждает, что об истинном положении дел руководители Роскомдрагмета узнали, когда в отсутствие Бычкова один из его заместителей тайно поехал в Сан-Франциско, чтобы посмотреть, что же на самом деле происходит в “Голден АДА”. Он возвратился, пораженный расточительством и безумными тратами фирмы. Вскоре по Москве поползли слухи о созданном нашими чиновниками в США алмазном центре, который вышел из-под контроля.
КОЗЛЕНОК И ХИЛАРИ КЛИНТОН: ФОТО НА ПАМЯТЬ
Между тем наша несвятая троица в Сан-Франциско интенсивно обрастала очень важными, по ее мнению, политическими связями. Примерно то же самое и примерно в те же самые годы успешно делал в Израиле не менее великий комбинатор Григорий Лернер.
В частности, 25 тысяч долларов из средств “Голден АДА” было потрачено на провалившуюся предвыборную кампанию кандидата в губернаторы Катлин Браун. В январе 1995 года Козленок “рекрутировал” на работу в фирме двух очень влиятельных в Сан-Франциско господ. В качестве главного юридического консультанта корпорации Козленок нанял известного калифорнийского сенатора Квентина Коппа (впоследствии он признал, что получил от “Голден АДА” 10 тысяч долларов). В качестве начальника службы безопасности, а позже исполнительного директора был приглашен владелец детективного агентства Джек Иммендорф, который отвечал за сбор денег во время предвыборной кампании мэра города Фрэнка Джордана в 1990 году, а позже возглавил городскую комиссию по паркам и отдыху. Между прочим, работая в “Голден АДА”, он все еще продолжал заведовать парками. Сей важный господин в феврале 1995 года отправил в Россию письмо – не кому-нибудь, а непосредственно Борису Ельцину, – в котором предупреждал: “Голден АДА” потерпит неминуемый крах, если Россия не возобновит поставки алмазов. (Видимо, автор письма считал, что 180 миллионов долларов – слишком ничтожный стартовый капитал для того, чтобы обеспечить процветание фирмы.)
За 8 месяцев работы в качестве исполнительного директора “Голден АДА” этот близкий друг мэра Сан-Франциско получил, как выяснили налоговые службы США, 2 миллиона долларов. Кроме того, по одной тысяче долларов получили: парламентарий от округа Сан-Франциско Джон Бартон, городской инспектор Кевин Шелли, вице-губернатор штата Грэй Дэвис. А лейтенант полиции Вилли Гарриотт числился одновременно и секретарем корпорации.
Верхней точкой на тернистом пути Андрея Козленка по склонам американского политического Олимпа стало приглашение авантюриста на элитный прием, где присутствовала Хилари Клинтон. Возможно, первую леди США плохо информировали – но она почему-то решила, что нет ничего зазорного в том, чтобы сфотографироваться на память с молодым и удачливым бизнесменом из России и его компаньоном г-ном Иммендорфом. Позже этот памятный снимок был изъят при обыске сотрудниками компетентных органов.
Когда Джек Иммендорф впервые посетил виллу Козленка в Сан-Франциско – в богатом предместье Ист-Бее, – он был поражен той восточной роскошью, которой окружил себя его новый шеф. Г-н Иммендорф вспоминал, что поначалу ему даже пришла в голову мысль, будто кто-то ограбил музей искусств “Метрополитен”. Он увидел картины Рембрандта, Пикассо, пасхальные яйца работы Фаберже, скульптуры и статуи. Нового исполнительного директора “Голден АДА” особенно поразили пара инкрустированных золотом часов высотой с человеческий рост и шахматы из серебра и золота с алмазами на каждой фигуре. (Позже Козленок оправдывался, что вся эта роскошь нужна была, чтобы создать “солидный финансовый образ”.)
Еще больше г-н Иммендорф был поражен, когда поближе познакомился с финансовым состоянием вверенной ему фирмы. В компании царил полный хаос – при этом ее сейфы буквально ломились от драгоценностей. Велась двойная бухгалтерия, а денежные потоки были настолько спонтанными и непредсказуемыми, что буквально не было никакой возможности хоть как-то упорядочить этот процесс. “Я разбазаривал деньги компании и не мог положить этому конец!” – сокрушался впоследствии г-н Иммендорф.
Чтобы получше разобраться в ситуации, исполнительный директор привлек консалтинговую фирму “Артур Андерсен”. Консультанты обнаружили, что “Голден АДА” израсходовала примерно 130 миллионов долларов, при этом не имея документальных оснований для большинства из своих финансовых операций.
Кое-что г-н Иммендорф – как законопослушный американец – попытался вернуть через суд. Так, в начале 1995 года он обратился с иском к бывшим адвокату и исполнительному директору фирмы по поводу незаконного перевода 1,2 миллиона долларов в один из оффшорных банков.
В то же время активно продолжалось расследование ФБР. Говорят, что, узнав о том, что он оказался под колпаком американской спецслужбы, Козленок страшно удивился: он был уверен, что, обзаведясь такими солидными связями, может чувствовать себя в Сан-Франциско в полной безопасности. Он никак не мог понять, почему опытный детектив Иммендорф не может получить доступ к досье ФБР и полиции. “Он полагал, что за деньги можно купить все, – вспоминал впоследствии г-н Иммендорф. – Эти ребята думали, что они в Москве”. Проработав в “Голден АДА” полгода в должности исполнительного директора, приятель мэра счел за лучшее уйти из фирмы по собственному желанию. От греха подальше.
КОНСУЛЬТАНТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Алмазные дельцы чувствуют, что развязка приближается – медленно, но неумолимо. И они начинают делать резкие телодвижения. Происходит крупная ссора между Козленком и братьями-армянами. Козленок потребовал их немедленного ухода из фирмы. Через некоторое время – на суде – они утверждали, что Козленок предложил им пять миллионов долларов или “пулю в голову”. Братья Шегирян выбрали деньги.
Но вскоре и самому Козленку было сделано предложение, от которого тот не мог отказаться. На калифорнийском побережье появился некто Чернухин. В его визитной карточке было записано: “Консультант Российской Федерации”.
На самом деле о статусе и роде деятельности этого господина до сих пор ходят самые противоречивые слухи. Одни утверждали, что он просто “чистильщик” – гонец, которого теневые структуры посылают для разборки с вышедшими из-под контроля “клиентами”. Другие, напротив, говорили, что он имел вполне официальный статус помощника первого вице-премьера российского правительства Юрия Ярова (позже вошедшего в руководство президентской администрации). Сам Яров категорически отрицал наличие у себя такого помощника.
Находясь в США, Чернухин представлялся также в качестве исполнительного директора Горбачев-фонда. Однако в фонде впоследствии уверяли, что у них никогда не работал человек с такой фамилией.
Доподлинно известно только то, что Андрей Чернухин в начале 80-х занимал должность секретаря одного из московских райкомов КПСС, а в начале 90-х ушел в коммерцию и возглавил фирму “Экопром”, находившуюся под контролем государственных структур.
Как бы там ни было, по утверждению Андрея Козленка, Чернухин, в 1994 году приехав в США, имел при себе документы, из которых следовало, что российское правительство уполномочило его войти в руководство “Голден АДА”. Некоторые наблюдатели считают, что Чернухина нанял сам Бычков, который пытался опередить правоохранительные органы и спасти ситуацию, введя в руководство алмазной компании доверенных людей.
Андрей Чернухин стал членом совета директоров “Голден АДА” и развил бурную деятельность. Для начала он нанял в компанию в качестве своего персонального финансового консультанта Раджива Госейна, предпринимателя индийского происхождения. Видимо, индиец Чернухину так понравился, что помощник вице-премьера решил, что именно Госейн отныне должен стать главой фирмы. Но Козленок, похоже, имел на сей счет несколько иное мнение.
Тут в этой запутанной истории появляется еще один персонаж – известное в Москве детективное агентство “Алекс”, собравшее под своей крышей немало профессиональных, хотя и отставных сотрудников спецслужб. Американские журналисты утверждают, что именно в “Алекс” обратился за поддержкой “чистильщик” Чернухин. Однажды в представительстве “Голден АДА” появились люди, одетые в зеленую камуфляжную форму и вооруженные полуавтоматическим оружием...
Что произошло потом, вероятно, смогут ответить только следователи. Козленок утверждает, что его похитили и отвезли в Мексику. Под угрозой оружия бизнесмена удерживали в гостинице “Принсес” в Акапулько с 30 августа по 19 сентября 1995 года. По некоторым данным, похитителями руководили Чернухин и Госейн. Одновременно были взяты в заложники жена Козленка Ирина и их 10-летний сын Алексей – их держали где-то в другом месте. (По другой версии, это было блефом и никто жену и сына на самом деле не арестовывал.) Похитители потребовали от Козленка подписать документ о передаче принадлежащих ему акций “Голден АДА” Радживу Госейну. В противном случае угрожали убить всех троих. И Козленку пришлось согласиться.
“Они забрали у меня все акции и бросили без копейки денег в Коста-Рике”, – жаловался впоследствии Козленок. По другой версии, ему все-таки дали щедрые отступные. Согласно третьей версии – ее излагал в факсимильном сообщении в Роскомдрагмет сам Раджив Госейн, – 100 процентов акций “Голден АДА” Козленок попросту продал Госейну, причем сделка состоялась 3 сентября. Но если это так, то зачем люди в камуфляже удерживали Козленка в гостинице вплоть до 19 сентября?
Итак, в сентябре 1995 года Козленок, в одночасье переставший быть главой “Голден АДА”, упаковал свои вещи и поспешно выехал в Бельгию.
В это время с его фирмой происходили какие-то странные вещи. Как утверждал впоследствии Козленок, новый хозяин “Голден АДА” Раджив Госейн подписал с Россией агентское соглашение на ликвидацию компании за вознаграждение в 5 миллионов долларов. Андрей Чернухин в одном из писем также указывает, что “в августе 1995 года новый владелец компании Госейн письменно подтвердил, что все имущество фирмы принадлежит Роскомдрагмету и он согласен вернуть все долги в течение двух лет”. По утверждению Чернухина, по этому поводу Госейн разослал несколько писем российским чиновникам – премьеру Черномырдину, первому вице-премьеру Сосковцу, министру внешнеэкономических связей Давыдову и министру финансов Лившицу.
Но если Госейн согласился ликвидировать фирму, то ради чего он затеял ее перерегистрацию? В том же самом сентябре 95-го на месте “Голден АДА” возникла корпорация “Алмаз Интернешнл”. Как утверждал Раджив, решение о перерегистрации он принял якобы с учетом подпорченной репутации прежней фирмы.
Сам Чернухин также вел активную переписку с московскими должностными лицами. Чуть ли не ежемесячно он слал факсы в МВД. В них он то просил о встрече где-нибудь за границей, то обещал вернуть миллионы долларов, полученные им в “Голден АДА”, то жаловался на незаконные действия своих компаньонов.
Если Чернухин и Госейн на самом деле имели искреннее желание вернуть награбленные сокровища России, то непонятно, почему они действовали в прямо противоположном направлении. По утверждению Козленка, новые владельцы компании быстро распродали существенную часть ее имущества и перевели деньги – конечно, не в Россию, а в Швейцарию. В свою очередь, Чернухин в одном из посланий в МВД утверждал, что Госейн провернул с алмазами какую-то свою аферу, в результате которой похитил около 20 миллионов долларов. Чернухин посоветовал милиционерам поискать Госейна в Малайзии – и даже указал его новый домашний адрес.
При этом никто точно не знал адрес самого Андрея Чернухина. Известно только, что в Сан-Франциско он долго не задерживался. Кое-кто видел его в Лос-Анджелесе, кто-то утверждал, что встретил Чернухина в Женеве. Американский журнал сообщил, что “консультант российского правительства” скорее всего на своих виллах на Кипре и в Монтре (Швейцария). Алмазная история продолжала обрастать новыми тайнами, слухами, сплетнями, версиями...
Последняя из них касается судьбы Раджива Госейна. По некоторым данным, он был застрелен в самом конце 1998 года.
А летом того же года внезапно напомнил о себе Андрей Чернухин. Верховный суд Лос-Анджелеса рассматривал иск правительства России к “Голден АДА”. Неожиданно судьям было представлено письменное заявление Андрея Чернухина. Суть письма состояла в том, что причиной краха алмазного проекта стало “преступное поведение” руководителей Роскомдрагмета, Андрея Козленка и братьев Шегирян. При этом Чернухин подробно рассказал о своей выдающейся роли в качестве спасителя алмазного производства (о другой роли – похитителя и рэкетира – он скромно умолчал).
“Я делал все, чтобы сохранять и развивать алмазное производство, созданное на государственные деньги, – писал Чернухин. – Например, когда Роскомдрагмет ввел запрет на поставку сырья из России, мы компенсировали это алмазами из Ботсваны и Намибии. По моей рекомендации были привлечены опытные специалисты-руководители – как русские, так и африканцы”.
Даже если предположить, что в утверждениях Чернухина есть какая-то доля истины, ясно одно: долго хозяйничать ему не дали. Уже через три месяца после того, как у Козленка отняли его акции, все счета компании были арестованы.
8 ноября 95-го года финансовые операции “Голден АДА” были заморожены налоговыми службами США, уличившими руководство фирмы в неуплате 63 миллионов долларов федеральных налогов. На имущество компании был наложен арест. Сотрудники налоговой полиции с 20-летним стажем отмечали, что такого крупного надувательства они в своей практике не видели. Имущество состояло из пасхального яйца работы Фаберже (из коллекции Николая II), дюжины роскошных автомобилей (включая “Роллс-Ройс” стоимостью 377 тысяч долларов), 9 моторных катеров, 6 яхт, реактивного самолета (стоимостью 20 миллионов долларов), оцененного в 1,5 миллиона долларов особняка и поместья на озере Тахо стоимостью 4,4 миллиона (по другим данным – 20 миллионов долларов), которое в свое время использовалось для съемок фильма “Крестный отец”. Все это, естественно, утаивалось от налоговых органов.
При обысках налоговые полицейские обнаружили и ценности иного рода. В офисе “Голден АДА” в Сан-Франциско хранились десятки единиц автоматического оружия, тысячи упаковок патронов, пуленепробиваемые жилеты и 25 фунтов взрывчатки. Зачем алмазным дельцам понадобился этот внушительный арсенал, остается только догадываться. Неужели они всерьез опасались “наездов” со стороны местных гангстеров?
Американские спецслужбы продолжали крупномасштабное расследование. В это же время начали проявлять первые признаки активности и российские правоохранители.
ТАЙНЫЕ ЦЕЛИ АФЕРЫ
Как мы помним, об этой удивительной авантюре наши сыщики узнали еще в начале 1994 года, когда возбудили дело против российского партнера Козленка. Однако почему-то потребовался целый год для того, чтобы прийти к выводу о необходимости возбудить уголовное дело в отношении Евгения Бычкова и прочих “драгоценных” деятелей. Лишь 14 июня 1995 года было начато официальное расследование. Характерно, что обвинение было выдвинуто не по поводу крупномасштабного хищения, а всего лишь по фактам “злоупотребления служебным положением” и “нарушения порядка валютных операций” (статьи 164 и 170 УК РФ).
Но и после этого председатель Роскомдрагмета оставался при исполнении. Прошло еще около девяти месяцев, прежде чем Генпрокуратура разродилась: 7 февраля 1996 года Евгению Бычкову наконец-то было предъявлено официальное обвинение, а в кабинете чиновника и на его даче был произведен обыск. Арестовывать, однако, чиновника не стали, ограничившись подпиской о невыезде.
Несмотря на подписку, буквально через пять дней глава Роскомдрагмета отправился в очередную рабочую поездку в Намибию и Ботсвану, где его принимали на высшем уровне.
Более того, подследственный чиновник вошел в состав российской делегации, которая в 20-х числах февраля села за стол переговоров с представителями “Де Бирс”: обсуждалось подписание очередного многолетнего соглашения, и Россия пыталась выторговать себе максимально благоприятный режим внешней торговли алмазами. Переговоры шли трудно и нервно. И как гром среди ясного неба – в самый разгар переговоров – пришло сообщение о президентском указе о том, что Евгений Бычков все-таки освобожден от занимаемой должности.
Впрочем, в роли подследственного он пробыл недолго: через несколько недель подоспела очередная амнистия по случаю победы над фашизмом. Поскольку экс-министр не был обвинен в тяжких преступлениях и к тому же достиг пенсионного возраста, он был амнистирован по всем статьям.
А вскоре нашел весьма престижную работу: он стал вице-президентом банка “Российский кредит”. Это назначение никого не удивило. Ведь именно “Роскредит” был уполномоченным банком Роскомдрагмета. В шикарном здании министерства был расположен офис этого банка (так что Бычкову практически не пришлось менять места работы), а на руководящей должности в “Роскредите” еще до Бычкова трудилась супруга его зама Котляра.
Амнистия спасла от тюрьмы и четырех сотрудников Министерства внешнеэкономических связей. Замминистра Андрей Догаев, начальник главного управления нетарифного регулирования внешнеэкономической деятельности министерства Марк Колесников, уполномоченный МВЭС Николай Соловьев и его заместитель Олег Горский обвинялись в преступной халатности. Они не имели права давать лицензии на вывоз из России драгоценных камней без соответствующих согласований. Однако следователи сочли, что корысти в действиях этих чиновников не было, – и дело против них закрыли.
Впрочем, расследование следственной бригады под управлением следователя по особо важным делам Генпрокуратуры Руслана Тамаева еще только разворачивалось. Для начала в столице было арестовано имущество, принадлежащее “Голден АДА”: 13 квартир, обставленных в основном антикварной мебелью, 5-этажный дом в Глазовском переулке, предназначенный для представительства “Голден АДА” в Москве, здания дочерних организаций, дорогие станки для огранки алмазов, оргтехника, офисная мебель. В придачу к этому следователи арестовали более 20 автомобилей, в том числе “БМВ”, “Мерседесы” и “Шевроле”, а также 44 картины, среди которых были полотна Бенуа, Поленова и Коровина.
По разным оценкам все арестованное в Москве имущество можно реализовать за 15–30 миллионов долларов.
Но найти и арестовать имущество мошенников – полдела. Самое трудное было впереди. Сыщикам требовалось установить роль в этой афере всех ответственных должностных лиц: ведь золото и камушки вывозились не контрабандным путем, а по вполне официальным каналам.
И вообще надо было понять, что это все-таки было: по каким-то субъективным причинам провалившийся бизнес-проект – или заранее задуманная и ловко провернутая многоходовая махинация? Только ли себя обогащал владелец “Голден АДА” – или действовал в пользу неких высоких покровителей в российской столице?
По данным, просочившимся из ФБР, в 1994 году Козленок дважды побывал в России. Целью визитов была, согласно этим сообщениям, перевозка из США наличных долларов, полученных от продаж переданных Роскомдрагметом алмазов. Суммарно было переправлено “черным налом” почти 20 миллионов долларов.
Высказывались предположения, что деньги были предназначены для покупки предприятий, выставляемых на аукцион в ходе денежной приватизации. В этой связи называются: московский гранильный завод “Кристалл” и аналогичное предприятие в Рязанской области. Планировалось, что владельцами контрольных пакетов акций этих предприятий (возможно, через подставные фирмы) станут руководители “Голден АДА” и их московские покровители. Директор “Кристалла” Сорокин (тот самый, что переводил 1,2 миллиона долларов в пользу “Голден АДА”) как раз в это время неожиданно уволился. А рязанцы, узнав об этих приватизационных прожектах, якобы выразили свой протест.
Козленок же утверждал впоследствии, что немало средств “Голден АДА” было использовано для президентской избирательной кампании Бориса Ельцина в 1996 году. Кроме того, часть денег, вырученных от реализации драгоценных камней, по поручению представителей российского правительства руководители фирмы перечислили в Фонд президентских программ. На эти же средства якобы издавалась книга Бориса Ельцина “Записки президента”. Мало того, значительные суммы, по словам главы “Голден АДА”, перекочевали в некий фонд “Победа”, который курировало Главное управление охраны. Возможно, что на самом деле речь шла о “Фонде 50-летия Победы”, о котором мы рассказываем в главе, где описываются аферы Григория Лернера. Если это правда, то такое совпадение очень трудно назвать случайным: вероятно, есть в России несколько структур, через которые очень любят перекачивать деньги наши аферисты – независимо от того, связаны ли они сами между собой.
Самые противоречивые суждения высказываются и по поводу того, кто и при каких обстоятельствах познакомил троицу авантюристов, действующую под вывеской “Голден АДА”, с высшими российскими чиновниками. Например, те же конфиденты из Роскомдрагмета рассказывали мне, что знакомство началось с того, что одного из братьев Шегирян с зампредом Роскомдрагмета Юрием Котляром свел скандально известный бизнесмен Лев Вайнберг (его арест в 1994 году некоторые связывали с желанием компетентных органов узнать подробности о взаимоотношениях Шегиряна с Котляром и Бычковым).
По другой версии, все началось с того, что Андрея Козленка кто-то свел с руководителем правительственного департамента Игорем Московским, тот познакомил Козленка с заместителем министра финансов Анатолием Головатым, и уже тот представил молодого предпринимателя главе Роскомдрагмета Евгению Бычкову. Последний, кстати, подтверждает, что в его кабинет Козленка привел именно г-н Головатый.
Есть и третья версия. Еще в 1996 году осведомленные люди из Роскомдрагмета рассказали мне следующее. Андрей Козленок в конце 80-х работал не на гранильном производстве (как сообщалось в СМИ), а в системе ГУВД Москвы. Именно с ГУВД в 1989 году и был заключен один из первых контрактов созданного Козленком тогда же советско-кувейтского совместного предприятия. О предмете сделки источники не говорят, однако есть сведения, что непосредственное отношение к ней имел один из тогдашних руководителей московской милиции. Так что предприниматель для столь ответственного “спецпоручения”, как вывоз российских алмазов, был выбран не случайно.
В 1998 году появились более конкретные сведения в развитии третьей версии. Появилось сообщение, что на верхние этажи власти Андрея Козленка привел бывший замминистра внутренних дел, начальник ГУВД Москвы генерал-лейтенант Петр Богданов. В его кабинете на Петровке, 38, Андрей Козленок неоднократно появлялся в начале 90-х, в пору своего сотрудничества с ГУВД (о котором мы уже упоминали). Был у Козленка на Петровке и собственный кабинет. В качестве неформального советника милицейского начальника Козленок организовал под крышей ГУВД несколько коммерчески выгодных предприятий – в частности, производство для ГАИ номерных знаков. Проверяющие из федеральных органов внутренних дел установили, что в период активной деятельности Козленка высшие руководители ГУВД – сам Петр Богданов, его заместитель Юрий Томашев, начальник московского ГАИ Василий Юрьев и другие – неоднократно выезжали за рубеж, в частности, в Австрию и Канаду. Впрочем, никаких оргвыводов сделано не было.
Характерно, что генерал Богданов пришел в ГУВД из КГБ СССР, – а именно это ведомство всегда контролировало Гохран. Известно также, что 14-й отдел КГБ в сотрудничестве с Гохраном и раньше по тайным контрактам организовывал операции по переправке камешков за рубеж – для финансового обеспечения советской резидентуры. Так что ничего нового в манипуляциях с “Голден АДА” не было. Как не было ничего удивительного в том, что генерал КГБ предложил на роль уполномоченного агента для данной операции проверенного по совместной работе в ГУВД молодого предпринимателя. Кстати, Богданов ушел с занимаемой должности в 1991 году. Тогда же, судя по всему, и состоялось знакомство Козленка с Бычковым.
Сам Козленок на вопрос журналистов, действительно ли КГБ хотел, чтобы бизнесмен сотрудничал с “конторой”, отвечал: “Конечно, был интерес со стороны КГБ и соответствующее предложение”. Козленок заявил также, что значительную часть сотрудников Роскомдрагмета составляли офицеры КГБ-ФСБ. Спецслужбы предложили Козленку развернуть параллельно с бизнесом другую деятельность, о которой он выразился весьма туманно: “Как вы понимаете, алмазный бизнес затрагивает все слои общества, и на них можно влиять при исполнении заказов”.
Для каких бы целей и кто бы ни познакомил Бычкова и Козленка, с уверенностью можно сказать одно: главе Роскомдрагмета молодой человек очень понравился. Бывший исполнительный директор “Голден АДА” Джек Иммендорф, который, вероятно, видел Бычкова во время его визита в США на пышную презентацию “Голден АДА”, вспоминал: “Бычков и Козленок были словно отец и сын”. Кстати, “отец” побывал у “сына” не только в США, но и ночевал в его доме в Антверпене (в чем чистосердечно признался в одном из интервью).
Воистину с отцовской заботой Евгений Бычков относился к своему американскому детищу. Оно еще не родилось, – а Бычков уже распорядился отправить в качестве “приданого” (то есть в уставный фонд будущей фирмы) 1,2 миллиона долларов. Надо заметить, что сам чиновник к тому времени всего лишь просидел в кресле министра – и, наверное, у него могли быть дела поважнее. Однако Козленок утверждает: “Бычков держал деятельность компании в США под своим жестким контролем. И любое решение требовало его личного согласия”.
Чиновник не утратил контроль над фирмой и после смены руководства. ФБР поставило телефон Андрея Чернухина на прослушку и выяснило, что тот довольно часто и подолгу беседовал с главой Роскомдрагмета. Они, в частности, обсуждали, как можно прекратить расследование дела “Голден АДА”. В конце концов они договорились, что Чернухин приедет в Москву и получит помощь от кого-то из самых влиятельных людей России.
Судя по намекам следователей, если им удастся доказать кое-какие факты, дело против Бычкова может быть возобновлено. По гораздо более серьезным статьям, чем те, что ему в свое время инкриминировались. Наблюдатели с нетерпением ожидают, когда в этом деле появятся и другие высокопоставленные фигуранты.
Чаще всего упоминается фамилия Бориса Федорова. О его позиции мы уже упоминали: окончательного согласия на сделку он не давал, а кроме того, чтобы эта авантюра состоялась, одного разрешения министра финансов было явно недостаточно. Но вот что непонятно: зачем экс-министр пытался ввести следствие и журналистов в заблуждение по поводу своего автографа.
– Вначале Борис Григорьевич отказывался от своей подписи, – говорит старший следователь по особо важным делам Руслан Тамаев. – Провели почерковедческую экспертизу. Подтвердилось. Именно на этот документ ссылались работники Министерства внешнеэкономических связей, когда объясняли, почему выдали лицензию на вывоз драгоценностей.
По-прежнему неясна роль в этой афере тогдашних заместителей министра финансов Анатолия Головатого и Андрея Вавилова. Как известно, именно они курировали операции с валютными ценностями и Генпрокуратура даже рассматривала вопрос о привлечении их к уголовной ответственности. Но в итоге выяснилось, что в момент заключения соглашений с “Golden ADA” оба замминистра оказались в загранкомандировках, так что их непосредственного участия в этой афере доказать не удалось.
Правда, Борис Федоров утверждает, что именно его заместитель Головатый приходил к нему, чтобы представить на подпись этот алмазный проект. А Евгений Бычков говорит, что опять же именно Головатый познакомил его с Андреем Козленком. Хотя это, понятное дело, всего лишь косвенные улики. Однако если найдут подтверждение слухи о том, что Головатый является родственником Козленка (информированная газета “Коммерсант” сообщала, что алмазный бизнесмен – зять бывшего министра финансов), то дело примет совсем иной оборот.
Как бы там ни было, и Анатолий Головатый, и его коллега из финансового департамента правительства Игорь Московский были вынуждены оставить свои посты в апреле 1996 года, вскоре после предъявления обвинения Евгению Бычкову. Впрочем, это не помешало г-ну Головатому занять не менее престижную должность заместителя управляющего делами российского президента.
Всплыла в этом деле и фамилия известного московского скульптора Зураба Церетели. Утверждается, будто кое-что из ограненного на фабрике “Голден АДА” в Россию все-таки поступало, – причем Козленок сам пытался управлять распределением этих камешков. Он якобы уговорил Бычкова передать часть бриллиантов ряду мелких фирм для изготовления ювелирных украшений. Так вот, среди этих фирм называлась столичная коммерческая структура “Большой камень”, возглавляемая народным художником Зурабом Церетели.
Но самая пикантная история касается участия в этой авантюре тогдашнего премьер-министра Виктора Черномырдина. Дело в том, что по существующему в то время порядку служащие Гохрана могли отпереть кладовые и выдать драгоценности – тем более на такую бешеную сумму – только по специальному постановлению правительства, подписанному премьер-министром. Это правило работники Гохрана не нарушали никогда. Без подписи Черномырдина монеты царской чеканки, алмазы, золото, уникальные ювелирные изделия не могли быть извлечены из государственных кладовок и тем более не могли пересечь государственную границу.
О роли Черномырдина в этой афере века заговорили, как это у нас водится, только после его отставки. Журналисты решили напрямую спросить у экс-премьера – знал ли он про Козленка и про ту авантюру, в которую ввязался Роскомдрагмет. Реакция Виктора Степановича была неожиданно резкой:
– Ни козленков, ни козлов я не знаю и знать не хочу! Ко мне, как и к любому руководителю, можно отнести все, что делалось и делается в государстве. Но если кто-то попытается куда-то пристегнуть Черномырдина – бесполезно. Сколько я работал, столько и был под колпаком разных проверок, видимых и невидимых... В России меня никем не запугать – ни козлом, ни козленком. Я не из пугливых. А если кто-то попытается, так сразу в зубы получит. И как следует. Уж это я умею делать – я здесь профессионал.
В последнем утверждении экс-премьера сомневаться не приходится. А вот его слова о том, что никакого Козленка он не знает и знать не желает, – эти слова вызывают, мягко говоря, изумление. Дело в том, что примерно за год до этого высказывания Виктор Черномырдин принял самое живое и непосредственное участие в судьбе алмазного афериста.
Происходило это летом 1997 года, когда Козленок был арестован бельгийскими правоохранителями. И российский премьер счел необходимым обратиться со специальным посланием к бельгийскому премьеру. Приводим это письмо с некоторыми купюрами.
“Его Превосходительству Премьер-министру Королевства Бельгия господину Ж.-Л. Деану.
Генеральной прокуратурой России расследуется уголовное дело в отношении гражданина России Козленка Андрея Борисовича, 26.10.1959 года рождения, обвиняемого в присвоении путем мошенничества государственных средств на сумму свыше 180 миллионов долларов США.
Объявленный в международный розыск А. Козленок скрывался на территории Бельгии. В настоящее время он арестован правоохранительными органами Вашей страны. Вместе с тем принятие решения о его депортации в Россию затягивается из-за отсутствия между нашими странами договора о правовой помощи. Понимая исключительную значимость этого обстоятельства, просим Вас, господин Премьер-министр, принять во внимание особую общественную опасность факта мошенничества, совершенного А. Козленком, и в интересах борьбы с транснациональной организованной преступностью найти возможность его выдачи российской стороне. Правительство и правоохранительные органы нашего государства по достоинству оценят этот шаг и в дальнейшем будут неукоснительно соблюдать принцип взаимности в вопросах розыска лиц, совершивших тяжкие преступления.
Примите заверения в моем искреннем к Вам уважении.
В. Черномырдин”.
Одно из двух: или премьер сам не знает, что подписывает, или, напротив, он был очень хорошо информирован обо всех обстоятельствах этой аферы и очень хотел, чтобы Козленок не давал показаний в бельгийском суде, а поскорее оказался в российской тюрьме. При этом на публике Виктор Степанович упорно делал вид, что “не в курсе”.
Мог ли премьер-министр не знать об операциях с “Голден АДА”, если они – об этом неоднократно сообщала печать – в середине 90-х обсуждались на комиссии Гор-Черномырдин как пример сотрудничества между нашими странами?
Как бы там ни было, на допросе в Генпрокуратуре Черномырдин утверждал, что об этой сделке узнал, будучи в командировке, из средств массовой информации. При этом осталось неясно, о какой из операций – 1993 или 1994 года – премьер узнал из газет и во время какой именно стадии аферы находился в командировке. (Помнится, именно на “отсутствие в командировке” ссылались и замминистра финансов Головатый, и замминистра финансов Вавилов.)
В связи с такой противоречивой позицией премьера высказывается еще одна версия о тайных целях алмазной авантюры.
Авторы этой версии справедливо указывают на то, что к началу 1992 года запас алмазов, накопленный более чем за 30 лет интенсивного изъятия камушков из якутских недр, неофициально оценивается в 7–8 миллиардов долларов. В какой-то момент, остро нуждаясь в “живых” деньгах, правительство решило этот неприкосновенный прежде запас где-нибудь тиснуть. Однако легальным образом это было сделать нельзя. Ведь Россия входит в картель стран – производителей алмазов, в котором музыку заказывает “Де Бирс”. В этой международной системе сдержек и противовесов каждому участнику отведена своя роль, от которой нельзя отойти ни на шаг. Если точнее, у каждого есть своя экспортная квота, которую невозможно превысить. У России эта квота составляет 26 процентов от общего объема продаж картеля. Однако эту квоту наша страна с лихвой покрывала текущей добычей. Реализовать же залежи, накопленные в Госфонде, мы никак не могли. То есть официально не могли – без того, чтобы не рассориться с “Де Бирс”.
Поэтому решили действовать по тайным, теневым каналам. Авторы этой версии утверждают, что по этим каналам с 1992 года из России вывозилось алмазов почти столько же, сколько по официальным. Способы нелегального вывоза были самые разные – вплоть до примитивного вывоза в саквояжах. Для более крупномасштабной переброски наших драгоценностей за кордон правительство решило использовать “Голден АДА”. Однако авантюра рассекретилась – то ли из-за сообщений иностранных таможенников, то ли благодаря расследованию ФБР, то ли потому, что партнеры российского правительства решили его элементарно “кинуть”.
Благодаря авантюре с “Голден АДА” и другими подобными, – о которых мы меньше информированы – на мировом рынке возник период дестабилизации и падения цен на алмазы, – особенно на низкие категории. Не случайно после завершения российских поставок в “Голден АДА”, в марте 1995 года, “Де Бирс” констатирует по итогам года падение курса своих акций, объясняя это “воздействием российского фактора”.
Впрочем, есть сведения, что решение торговать алмазами, минуя каналы “Де Бирс”, было принято еще до того, как правительство возглавил Виктор Черномырдин. В одном из интервью Андрей Козленок заявил: “Моим предложением заинтересовался тогдашний глава правительства Егор Гайдар и одобрил его. Решение о создании в США фирмы разрабатывалось при тесном участии главы Роскомдрагмета Евгения Бычкова и одобрялось необходимыми правительственными инстанциями”.
Так или иначе, публика находится в перманентном ожидании громких разоблачений. Фигура Козленка кажется слишком мелкой для того, чтобы на него одного можно было списать разбазаривание национальных сокровищ в таких невероятных количествах. Масла в огонь добавляют и намеки, которые время от времени позволяют себе руководители правоохранительных органов. Так, во время своего визита в Афины в декабре 1998 года Генеральный прокурор Юрий Скуратов, рассказывая о деле “Голден АДА”, намекнул, что нас ожидает серия очередных сенсационных разоблачений чиновников самого высокого уровня.
– Сейчас, после того как мы собрали дополнительные доказательства, его (Козленка, – А.М.) роль для нас ясна, и в принципе дело развивается успешно и без его показаний, – сказал Юрий Скуратов. – Козленок был пешкой в руках других лиц. Это абсолютно точно уже сейчас выявляется.
К сказанному Генеральный прокурор добавил, что стоявшие за Козленком лица до сих пор действуют в России, и пообещал, что разоблачения непременно последуют.
Однако прошли недели, а имена тех, кто “стоял за Козленком”, мы так и не узнали...
КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ ТАМАЕВА
С 1996 года в российском расследовании алмазной аферы века произошло, если применимо здесь это понятие, некоторое ускорение. Глава следственной бригады Руслан Тамаев колесил по всему свету в поисках мошенников и их соратников.
Любопытная история произошла с Давидом Чернисом, занимавшимся отмывкой денег “Голден АДА” в Москве. Сотни тысяч долларов тратились на покупку квартир в пределах Садового кольца, евроремонт и “упаковку” их антикварной мебелью. Чернис был задержан и охотно начал давать показания. Оценив его согласие сотрудничать со следствием, Давида выпустили под подписку о невыезде. И он тут же ударился в бега. Его объявили в международный розыск и в итоге нашли в Израиле. Говорят, что Чернис был в состоянии, близком к обморочному, когда оказался лицом к лицу со следователем Тамаевым, от которого так ловко улизнул. В итоге Чернис назвал все имена и фамилии, необходимые правоохранителям на этом этапе расследования.
Разыскал Тамаев и Давида Шегиряна, который долгое время успешно скрывался и от Генпрокуратуры, и от ФБР: американцы хотели судить его за неуплату налогов. Следователю удалось выяснить, что Шегирян обосновался в Доминиканской Республике. Как это ни странно, Тамаеву удалось уломать Давида на встречу. Руслан Сугаипович вылетел в Санто-Доминго.
– Там возникли сложности, – рассказывал впоследствии Тамаев. – Давид отказывался прийти туда, куда я его приглашаю, а мне совсем ни к чему идти туда, куда ему удобнее. Выбрали нейтральное место. Условились: у него два охранника и у меня два. Без диктофона и видеокамер.
Только записная книжка... Он ответил на все вопросы. Попутно я убеждал его вернуться в Штаты и прояснить свои отношения с властями. Не будет же он бегать по миру всю жизнь. В знак возникшего доверия беглый президент “Голден АДА” даже сфотографировался с нами на фоне усыпальницы Колумба.
Удалось Тамаеву разыскать и договориться о встрече с Андреем Чернухиным. Встреча состоялась в Зальцбурге (Австрия), в российском консульстве. По словам следователя, беседа с Чернухиным очень многое прояснила во взаимоотношениях между руководителями “Голден АДА”. А вот Андрея Козленка разыскивать долго не пришлось. Он как уехал в Бельгию в сентябре 1995 года, так и жил там, спокойно развивая свои новые бизнес-проекты. В Антверпене он основал, не уплатив ни франка налогов, пять подставных фирм для отмывки своих капиталов. Нам известны названия трех из них: “Голден АДА Бельгиум С.А.”, “Шако Реал Эстейт Менеджмент Бельгиум” и “Интеркапитал Бельгиум С.А.”. По утверждениям Козленка, на его предприятиях трудилось до трех тысяч работников.
Жил Козленок на широкую ногу. Купил трехэтажный дом в престижном районе Антверпена, снял офис на знаменитой алмазной улице Ховеньерс. Правда, кое-какие меры предосторожности он все-таки предпринял. Жил он по поддельному паспорту на имя гражданина Греции Андреуса Илиадиса. Греческие поддельные паспорта всегда были в избытке у российских теневых воротил – вспомним хотя бы, что такие же паспорта имели боевики знаменитой курганской группировки, в том числе суперкиллер Александр Солоник. Говорят, что, как и Солоник, Козленок на всякий случай сделал себе пластическую операцию.
В феврале 1996 года одновременно с обысками у Бычкова Генпрокуратура направила в МВД и ФСБ поручение о его розыске. А в сентябре из МВД пришел странный ответ: данные о местонахождении Козленка в Бельгии не установлены. При этом делалась ссылка на бельгийское отделение Интерпола.
Ответ был тем более странным, что еще в июле соответствующее управление Генпрокуратуры отправило в министерство юстиции Бельгии ходатайство о правовой помощи – в задержании и депортации мошенника. В приложении к ходатайству указывался точный адрес Козленка. В случае невозможности депортации Генпрокуратура предложила предъявить Козленку обвинение и допросить его и других причастных к делу лиц, проживающих в Бельгии. Однако до сентября никакой реакции на это обращение не последовало.
Оказалось, что ходатайство несколько месяцев блуждало по кабинетам бельгийских чиновников и лишь в конце ноября попало к адресату. Неужели и в Бельгии Козленок успел обрасти нужными связями?
Когда же ходатайство было рассмотрено, бельгийские законники заявили, что для ареста и депортации Козленка нет достаточных оснований.
Только в январе 1997 года бельгийская полиция согласилась помочь нашим следователям в организации допросов. Они состоялись в 20-х числах января и длились по 12 часов в сутки. Кроме Козленка, – который, как ни странно, охотно давал показания, – Руслан Тамаев и его помощники допросили бывшего и нынешнего генеральных директоров филиала “Голден АДА” в Бельгии (Ренни Бастианса и Лидию Михильсон), главных бухгалтеров и других работников фирм Андрея Козленка. Самыми сенсационными были показания Козленка о том, что Евгений Бычков был, оказывается, членом совета директоров “Голден АДА”. Козленок не только сообщил эту информацию, но и подтвердил ее документально.
После того как Руслан Тамаев изложил судебному следователю Антверпена Де Моору новые доказательства, добытые в результате допросов, бельгийцы наконец-то решились арестовать Козленка. Поводом для ареста стал поддельный паспорт и истечение срока рабочей визы.
Бельгийские правоохранители начали собственное расследование деятельности алмазного афериста. Выяснилось, в частности, что из США алмазы из российской партии, поставленной в “Голден АДА”, были сначала переправлены в Швейцарию, а уже оттуда в Бельгию, где были проданы через четыре подставные заирские фирмы компании “Стар Даймонд”, чей хозяин Жак Рот был давним партнером “Де Бирс”. Выяснилась еще одна интересная подробность: родственник Рота, бельгийский эксперт по драгоценным камням Чарльз Швайцер (сын первого женат на дочери второго), активно участвовал еще на первом этапе сотрудничества между Роскомдрагметом и “Голден АДА”. Именно Швайцер вместе с Козленком отбирал алмазы в Госфонде для отправки в Сан-Франциско.
Но российские правоохранители рано радовались. Бельгийцы наотрез отказались выдавать беглого Козленка на родину, мотивировав это отсутствием между нашими странами договора о правовой помощи. В итоге бывшего хозяина “Голден АДА” через шесть месяцев выпустили из тюрьмы под залог в 2 миллиона бельгийских франков (примерно 56 тысяч долларов), и он несколько месяцев спокойно жил дома и продолжал свой бизнес.
Между тем в апреле 1997 года по наводке российских правоохранительных органов был арестован еще один активный участник алмазной аферы. 2 апреля в лондонском аэропорту Хитроу приземлился самолет, прибывший из Кейптауна. Неожиданно к одному из пассажиров, доминиканцу Мартину Эшу, следовавшему транзитом на карибский остров Антигуа, подошли сотрудники иммиграционной службы аэропорта и предложили следовать за ними. Вскоре было достоверно установлено, что доминиканец Эш в действительности оказался Ашотом. Тем самым Ашотом Шегиряном, которого так долго и безуспешно разыскивали и российские, и американские спецслужбы.
Правоохранители выяснили, что на островах в Карибском море Шегирян учредил несколько фирм, которые специализировались на алмазном бизнесе. При осмотре личных вещей предпринимателя полицейские обнаружили алмазы на несколько десятков тысяч долларов. По словам Шегиряна, он приобрел эту партию в ЮАР.
В Англии бывший руководитель “Голден АДА” пробыл всего сутки, после чего отправился, к сожалению, не в Россию, а в США: ведь именно американским гражданином считается беглый бизнесмен. И именно там его решено было судить за неуплату налогов.
В октябре 1997 года, чтобы допросить Ашота Шегиряна, в Калифорнию прибыли следователи из Москвы. По словам Тамаева, поездка оказалась очень продуктивной. Было изъято несколько коробок финансовых документов “Голден АДА” и допрошено девять свидетелей. Показания дали уже известный нашим читателям бывший исполнительный директор компании Джек Иммендорф, глава одной из дочерних фирм “Голден АДА” Эдвард Саркисян, сенатор Калифорнии Квентин Копп (бывший советником Козленка), жена Андрея Ирина.
Но неожиданно сложности возникли с получением показаний от самого Шегиряна. В Сан-Франциско российские прокуроры наткнулись на железное нежелание своих коллег даже показать им бывшего соратника Козленка. Противостояние прокуратур объяснялось тем, что как раз в это время наши и американские правоохранители спорили, кому должно достаться имущество “Голден АДА”: американским налоговикам или России, которая потеряла в результате аферы гораздо больше, чем удалось арестовать.
Местная прокуратура заявила, что Ашот Шегирян находится в тюрьме и не желает давать показания (согласно 5-й поправке Конституции США гражданин может отказаться от дачи показаний, если таковые направлены против него).
Выяснив, что это утверждение – ложь и Шегирян живет на собственной вилле, под домашним арестом, российская сторона поставила вопрос о его вызове в ультимативной форме. Американцы принесли извинения, однако парировали тем, что не могут предоставить своим российским коллегам для этого допроса ни единого квадратного метра как в помещении прокуратуры, так и в здании ФБР в Сан-Франциско. Встречаться в российском консульстве Шегирян отказался, опасаясь, что там его сразу же повяжут и увезут. Но не в кафе же было брать у него показания!
Помог нашим следователям в последний день их пребывания за рубежом бывший подданный СССР, а ныне зажиточный калифорниец Гарри Орбелян (отец известного российского дирижера), любезно предоставивший соотечественникам свой рабочий кабинет. Там и прошел допрос, в ходе которого следственная бригада предъявила Ашоту Шегиряну официальное обвинение в мошенничестве. Кстати, Тамаев с удивлением обнаружил, что Шегирян сам хотел встретиться с российскими правоохранителями и изложить им свою версию запутанной истории “Голден АДА”. Суть ее состояла в том, что Шегирян в афере с драгоценностями был всего лишь мелкой сошкой и действовал строго по указаниям Козленка. Более того, по словам Шегиряна, Козленок, не занимавший в фирме никакой официальной должности и не имевший права подписи, подделывал подписи Ашота на коммерческих договорах с Роскомдрагметом и московским заводом “Кристалл”.
В АЛМАЗНОЙ ИСТОРИИ ПОЯВИЛСЯ ПЕРВЫЙ ТРУП
Новой сенсацией в расследовании дела “Голден АДА” стал неожиданный арест Андрея Козленка в афинском международном аэропорту в январе 1998 года. Январь вообще оказался для Андрея роковым месяцем: ровно за год до этого, в январе 97-го, было принято решение о заточении его в бельгийскую тюрьму, из которой он вышел лишь через шесть месяцев.
До конца предыдущего года он находился под домашним арестом в Антверпене. Однако под Новый год Козленок отпросился у бельгийского следователя на краткосрочную поездку в Грецию. Почему Козленок выбрал для побега именно эту страну, так до сих пор и неясно. По одной версии, он просто раздобыл еще один поддельный греческий паспорт (первый у него отобрали при аресте в Бельгии). По второй версии, у Козленка в Греции было немало друзей, и он рассчитывал скрыться там от российских, бельгийских и американских правоохранителей. Согласно третьей версии, – которую отстаивал сам Козленок, – он планировал открыть в Греции очередную гранильную фабрику. Четвертая версия гласит, что через Грецию он летел транзитом. Просто в одном из афинских банков у него хранилась кругленькая сумма. Сняв деньги, мошенник планировал продолжить свое путешествие в сторону Азии.
Наконец, согласно пятой версии, выезд афериста в Грецию был результатом оперативной комбинации, ловко проведенной российскими и американскими спецслужбами. Авторы этой версии утверждают, что Козленок был натурально выманен из Антверпена. Власти США, которые судят Ашота Шегиряна за неуплату налогов, предложили ему в рамках сотрудничества с американской юстицией позвонить Козленку и назначить ему встречу. Шегирян, который давно имел зуб на своего бывшего партнера, с удовольствием согласился...
Как бы там ни было, выбор Греции оказался для Козленка крайне неудачным. Уж с этой-то страной у России был надлежащий договор о правовой помощи, поэтому шансы добиться его выдачи резко возросли. Козленок был задержан за незаконное пересечение греческой границы, а затем арестован на основании ордера, выданного Интерполом.
Генпрокуратура немедленно направила в Грецию документы о выдаче Андрея Козленка российскому правосудию. Российские правоохранители надеялись, что вопрос об экстрадиции будет решен уже через пару недель. Однако рассмотрение дела Козленка в Афинах растянулось на многие месяцы.
А в феврале случилось ЧП, которое едва не перечеркнуло все планы водворения знаменитого афериста в российскую тюрьму.
В Москве при загадочных обстоятельствах в конвойной комнате суда погиб бывший коллега Козленка Сергей Довбыш.
Здесь надо сказать, что по ходу расследования из дела “Голден АДА” было выделено в отдельное производство более десятка более мелких дел и предъявлены обвинения 30 лицам, в той или иной степени связанным с аферами Козленка. В их числе – дело Давида Джанка, представителя “Голден АДА” в Москве, Надежды Калинниковой, генерального директора АОЗТ “Андpa” (собственность “Голден АДА”), Наталии Кочкиной, председателя “Алмазбанка” (собственность “Голден АДА”), Андрея Чернухина, руководителя АО “Экопром” (собственность “Голден АДА”).
К 1998 году по двум из выделенных дел уже состоялись судебные слушания: к четырем годам был приговорен директор компании “Звезда Урала” Николай Федоров (именно с него в 1994 году началось расследование афер “Голден АДА”). Близился к завершению и суд над директором фирмы “Корона” – дочернего предприятия компании Козленка “Совкувейтинжиниринг” – Сергеем Довбышем.
Ему, бывшему майору МВД СССР, инкриминировалось хищение 20 миллионов рублей, принадлежащих московскому ювелирному заводу “Кристалл”, незаконное хранение нескольких ружей, боеприпасов и 57 кг золота в слитках.
Причиной ареста Довбыша стала его попытка скрыть от правосудия ценности, принадлежащие “Голден АДА”. Дело в том, что во время обыска в московском офисе фирмы следователи не смогли сразу открыть сейф с кодовым замком, где, по данным правоохранителей, хранилось 57 килограммов золота. Сейф был опечатан. Но ночью в офис пробрался Сергей Довбыш (судя по всему, действовавший по поручению Козленка) и, зная код, открыл этот сейф. Все находящееся там золото он перевез в гараж к своему приятелю и для большей надежности закопал.
Об этом Довбыш сам рассказал на допросе после ареста. Однако в указанном им тайнике золота не оказалось. Куда оно делось, сыщикам так и не удалось установить.
Расследование было закончено еще в 1996 году, однако Мещанский суд почему-то в течение полутора лет не мог это дело рассмотреть, а потом дважды отправлял его на доследование. Лишь в феврале 1998 года разбирательство вышло на решающую стадию вынесения приговора. Прокурор потребовал для Довбыша 10 лет лишения свободы. Судьи удалились в совещательную комнату.
Между тем конвоиры почему-то отлучились из комнаты, в которую они доставили подсудимого. Когда они вернулись, он висел на ремне, привязанном к оконной ручке (по другим сведениям, удавку Довбыш сделал из рукавов своего свитера). Правда, для прессы сперва выдвинули версию, будто обвиняемый умер от сердечного приступа. Но вскоре стало ясно, что это ложь.
“Я возмущен разгильдяйством конвоиров и вообще работой Мещанского суда!” – заявил в те дни Руслан Тамаев.
Тогда же появился и упорный слух о том, что на самом деле это был вовсе не суицид, но тщательно спланированное убийство.
Именно на эту версию упирал Андрей Козленок, который заявлял афинским судьям, что в России никто не может поручиться за его безопасность. “Меня убьют, как и моего коллегу Довбыша. В Москве я не проживу и суток!” – восклицал бывший хозяин “Голден АДА”.
Однако на судей эти доводы не подействовали. 15 мая Верховный суд Греции (ареопаг) принял решение о выдаче Козленка России. В конце мая в Афины прибыла группа работников Главного управления по экономическим преступлениям МВД РФ, ожидавшая команды отконвоировать подследственного на родину. Но команда все не поступала.
Опытные адвокаты Козленка использовали самые разнообразные ухищрения для того, чтобы оттянуть тот момент, когда их клиенту придется покинуть афинскую тюрьму Коридаллос и в наручниках взойти на трап самолета компании “Аэрофлот”. Например, было подано прошение о предоставлении политического убежища. А когда министр общественного порядка Греции в убежище отказал, адвокаты обратились с апелляцией в Высший административный суд, а в случае, если и там будет получен отказ, грозились подать в Международный суд по правам человека в Гааге. Кстати, адвокаты все время говорили, что у Козленка нет денег, поэтому они работают на него бесплатно. Несмотря на это, у “нищего” бизнесмена было сразу четыре защитника.
Но все это не помогло. В середине июня 1998 года Козленку все-таки пришлось отправиться на родину.
Рассказывают, что в самолете произошел забавный инцидент. Андрей Козленок неожиданно почувствовал, что по его лицу пробежал и остановился на лбу красный лучик оптического прицела. Реакция Козленка была мгновенной: он тут же сполз на пол. Его примеру последовали и двое спутников в штатском, сидевшие по бокам. Но быстро выяснилось, что тревога была ложной. Просто маленький сынишка одного из пассажиров достал игрушечный пистолет – правда, очень похожий на настоящий – и направил “ствол” на приглянувшегося ему высокого дядю...
ОСКОЛКИ АЛМАЗНОГО ЦЕНТРА
Осенью 1996 года федеральный суд США по Северному округу штата Калифорния удовлетворил иск Роскомдрагмета к американской корпорации “Голден АДА”. Российская, сторона отсудила 165 миллионов долларов. Однако радоваться было рано. Иск на чуть меньшую сумму – примерно в 118 миллионов долларов – вчинили и американские налоговые органы. При том, что арестованная собственность компании по разным оценкам составляет 70–80 миллионов долларов (цена колеблется в зависимости от рыночной конъюнктуры и срока амортизации).
Мне удалось ознакомиться с краткой переписью арестованных объектов. Это особняк в районе Редвуд-Сити – 600 тыс. долл., особняк в Менло-Парк – 525 тыс. долл., особняк в Вудсайде – 500 тыс. долл., особняк в Лос-Гатос – 915 тыс. долл., два особняка в пригороде Оринда – 2400 тыс. долл., особняк в пригороде Лафайет – 1450 тыс. долл., алмазная фабрика “Даймон Март” – 10600 тыс. долл., 13 офисных помещений (в 1993–1995 годах Козленок учредил более десяти различных фирм), 2 яхты, 3 заправочные станции, 6 катеров – более 2 млн. долл., парк дорогих машин – 2 млн. долл., самолет “Гольфстрим” – 17 млн. долл., супервертолет “Камов”, который Козленок пытался подарить Департаменту полиции Сан-Франциско, – 1,7 млн. долл. И, наконец, уцелевшие бриллианты на сумму 461 тыс. долларов.
В течение полутора лет в американских судебных инстанциях рассматривалась тяжба между тамошними налоговиками и представителями российского правительства. Главный вопрос можно было сформулировать так: должны ли быть удовлетворены в полном объеме налоговые претензии к фирме, большая часть оборотных средств которой была образована за счет хищения из российской казны.
В итоге служители Фемиды рассудили, что приоритет все-таки должен быть отдан российской стороне. В апреле 1998 года Гохран и налоговая служба США заключили мировое соглашение: финансовые претензии американцев снижены в 11 раз – до 10 миллионов долларов. Такова сумма налогов на зарплату сотрудников “Голден АДА”, которую бухгалтера фирмы утаили от местных мытарей.
Еще несколько миллионов долларов должны вернуться кредиторам, которых “кинули” Козленок и его компаньоны. Все остальное может вернуться в российскую казну. По поводу “остального” в течение всего года поступали самые противоречивые сведения. Так, в апреле глава Гохрана Герман Кузнецов сказал, что он рассчитывает на 50 миллионов долларов. В то же время другие источники называли сумму в 70–75 миллионов долларов, которые российская казна теоретически могла получить до конца года.
В мае начальник отдела Главного управления по экономическим преступлениям МВД России Виктор Жиров утверждал, что как минимум мы можем рассчитывать на 63 миллиона долларов, а как максимум – на 165 миллионов долларов.
В июле информированный американский журнал “US News and World Report” сообщил, что на самом деле удалось арестовать имущества “Голден АДА” всего лишь на 40 миллионов долларов. Из них России причитается 25 миллионов, налоговикам – 10,5 миллиона, а остальное – кредиторам.
Наконец, в декабре со ссылкой на следователя Тамаева сообщалось, что мы можем компенсировать примерно половину от тех 180 миллионов, которые потеряли от алмазной аферы,– то есть речь снова идет о 70–75 миллионах долларов.
Одним словом, в деле “Голден АДА” по-прежнему больше вопросов, чем ответов. Мало что прояснилось и после водворения в “Матросскую тишину” Андрея Козленка. Прошло полгода – а обещанных разоблачений так и не последовало. Похоже, Козленок считает, что в его ситуации лучше всего помалкивать в тряпочку.
Как это ни парадоксально, но есть вероятность, что виновные в хищении из Госфонда 180 миллионов долларов – в афере, равной которой современная российская история просто не знает, – так и не будут установлены.
Ведь у Козленка вполне обоснованная позиция: официально он в “Голден АДА” никем не числился, никаких должностей не занимал и ничего не подписывал. Так что и отвечать ни за что не должен. В свою очередь, братья Шегирян утверждают, что они были лишь пешками в руках Козленка. Впрочем, до них руки российского правосудия и не дотянутся – ведь они американские граждане. К тому же Ашот уже получил свой маленький срок (несколько месяцев тюрьмы) за неуплату налогов.
Чист перед законом и Евгений Бычков. Обвинения в злоупотреблении служебным положением ему уже предъявляли – и по ним уже амнистировали. А более серьезные обвинения – скажем, в соучастии в хищении, – судя по всему, предъявить так и не решатся. Ведь для этого надо доказать злой умысел – то есть доказать, что Бычков, отправляя сокровища Козленку, заранее знал, что деньги в Россию не вернутся. Доказать это, как вы понимаете, практически невозможно.
Амнистированы сотрудники внешнеэкономического министерства, которые незаконно выдавали лицензии. А у премьер-министра и двух замминистров финансов вроде бы есть алиби – все они аккурат в момент подписания злосчастных договоров были в загранкомандировках.
Так что в самом лучшем случае небольшой срок может схлопотать только Козленок. Но будет ли это справедливым и логичным завершением многолетнего расследования? Ведь сам следователь Тамаев в конце 1998 года заявлял по поводу роли Козленка в афере века:
– Он всегда был в этом деле на вторых ролях...